Сорок пять. Часть вторая, третья. Александр Дюма

вы струсите?

      – Да.

      – Так вы боитесь струсить?

      – Конечно.

      – Но если такова ваша натура, то что вам за удовольствие путаться в такие дела?

      – Что делать, когда нужно!

      – Господин де Везен – ужасный человек!

      – Я это очень хорошо знаю.

      – Он не щадит никого.

      – Ты так думаешь, Шико?

      – О, я уверен: ему все равно – красное или белое перо на шляпе. Он все кричит: «Пали!»

      – Ты это насчет моего белого султана?

      – Да, государь. И так как у вас одного султан этого цвета, то…

      – Ну?..

      – Я советовал бы вам его снять.

      – Но, мой друг, я и надел его для того, чтобы меня могли узнать, и если я его сниму…

      – Что же?

      – То не достигну своей цели, любезный Шико.

      – Так вы, несмотря на мой совет, не снимете его?

      – Не сниму!

      Произнося эти слова самым решительным тоном, Генрих дрожал еще заметнее, чем когда говорил перед офицерами.

      – Пока еще есть время, государь, одумайтесь! – Шико не понимал противоречия между словами короля и его состоянием. – Сейчас вам невозможно сесть на лошадь.

      – Так я очень бледен, друг Шико?

      – Как мертвец.

      – Тем лучше!

      – Как это – «тем лучше»?

      – А так, что я понимаю себя.

      В эту минуту раздался выстрел крепостной пушки и вслед за ним – ужасная пальба из мушкетов: это господин де Везен отвечал на предложение сдаться.

      – Э-э, вот оно! Как вам эта музыка, государь?

      – Она заставляет… дрожать мои мозги, – отвечал Генрих и тут же вскрикнул, резко, прерывисто: – Коня! Моего коня!

      Шико смотрел, слушал: что это, что происходит перед его глазами? Генрих не сумел сразу вскочить на лошадь.

      – Шико, садись и ты на коня, – ты ведь тоже больше не военный?

      – Да, государь.

      – Так поедем смотреть пальбу вместе! Доброго коня господину Шико!

      Шико пожал плечами и не моргнув сел на прекрасную испанскую лошадь, которую ему подвели по приказу короля. Генрих поскакал галопом; Шико последовал за ним. Оказавшись впереди своей маленькой армии, Генрих поднял забрало.

      – Развернуть знамя! Новое знамя! – крикнул он дрожащим голосом.

      Сняли чехол, и новое знамя, с двойным гербовым щитом Наварры и Бурбонов, величественно взметнулось в воздухе. Оно было белое, с золотыми цепями на голубом фоне с одной стороны и вышитыми золотыми лилиями – с другой.

      «Вот новое знамя, – подумал Шико, – которому предстоит печальное боевое крещение».

      В эту минуту, как бы в ответ на мысль Шико, раздался пушечный выстрел, и ядро, пролетев в десяти шагах от короля, уложило целый ряд пехотинцев.

      – Гром и молния! – воскликнул король. – Видел ты, Шико? – Зубы его стучали.

      «Ему дурно!» – испугался Шико.

      – А-а, – шептал Генрих, – так ты боишься, проклятое тело, ты дрожишь, трепещешь! Погоди,