Костя Косолапов. Начало. Владимир Анатольевич Пшеничников

резиновый лист вразнобой.

      Из самой отдалённой двери раздавалось кудахтанье нескольких кур, через ближнюю было видно помещеньице, заставленное бочками и ящиками, а гаражик мог располагаться за второй, самой широкой, обитой жестью. Костя приблизился, чтобы разглядеть внутренность, и тут же отпрянул, чуть не припечатанный спинкой от железной кровати.

      – Вот так вот! – произнёс дядя Сергей почему-то с огорчением и бросил спинку на землю. – Веришь, Костян, совсем туго бывало, но я и ведра дырявого из дома не выносил. Валера Прокин прямо к воротам машину подгонял – грузи утиль, расчёт на месте! – но я не купился. Я не купился, да, видно, зятёк наш первый, студент прохладной жизни, кровать разрознил – одна спинка осталась!

      – А просто пара досок найдётся?

      Дядя Сергей мелко взглянул на него, пошевелил пальцами и снова ожил:

      – Мысль понята! Найдётся – дверь! Старинная, выше нас ростом. Только, друг ситный, тебя ж переодеть надо!

      Он пробежался по закуткам и вскоре вынес стопку спецодежды и брезентовый мешок. Встряхнув, развесил на штакетинах явно ненадёванные оранжевую жилетку и чёрные штаны, из мешка, покопавшись, достал пару низких кожаных ботинок, а из кармана – чёрную стёганую панаму-шляпу, которую обколотил о колено и самолично нахлобучил Косте на макушку.

      – Вылитый гуцул… это, гусар! Или турист.

      – Ну! – Косте головной убор понравился, и ботинки на вид были легче его подкованных.

      – В душевой ведра два воды есть, потом сполоснёшься. Одевайся, а я дверь отсвобожу – одному не поднять. И не стесняйся ты, правь по-домашнему!

      Костя сходил в уборную, удачно скрытую от глаз, переоделся в душе, потопал, разминая невесомые ботинки и радуясь, что нога у него несоразмерно небольшая, огляделся и нарвал конопли и высокой полыни для веника.

      – И всё ж-ки – турист! – смехом встретил его во дворике дядя Сергей. – Вот какая раньше спецуха была. Это тебе не синтетик – всё дышит. Размеры, правда, гигантовские поставляли – мне не пришлось поносить, да ведь сгодилась!

      Штаны были коротковаты, зато просторны и, действительно, дышали.

      – Ну, теперь за дверью, – явно по бригадирской привычке взмахнул рукой дядя Сергей. – Я и чурбаков накатал – сам подберёшь по высоте.

      Дверь, назначенную под полати-нары, пришлось вытаскивать из курятника.

      Костя управился один.

      – Ну, ты… действительно, – только и сказал дядя Сергей.

      Он взялся скручивать ручки и петли, а Костя пошёл махать веником в ночлежке. О техническом назначении этого закутка напоминали верстачок в одну доску вдоль левой стены с небольшими тисками, две велосипедные рамы на крюке да ржавый агрегат в дальнем углу. Лопаты-грабли и пару брезентовых, объёмных, но, видать, не тяжёлых мешков хозяин перетащил в другое место. Костя обмахнул потолок и стены, повёл пыльный барханчик по земляному полу к раскрытой двери. Вёл осторожно, но всё равно истончённый годами прах задымил, и дышать сделалось невозможно. Он прислонил веник к стене и