Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая. Нелли Шульман

пан Вольский. Нас ждет русская водка… – за русской водкой и салом выяснилось, что герр Оскар зарабатывает деньги на Красной Армии:

      – Презервативов у них нет, – Шиндлер загибал пальцы, – хороших сигарет нет, кофе тоже нет… Не говоря о подарках, для местных девушек, и вообще знакомствах с девушками. У меня кадры надежные, ненужного гостинца, как принято говорить, они не подкинут… – Оскар немедленно предложил пригласить кадры на вечеринку. Доктор Судаков отказался:

      – Последний раз я с твоей вечеринки с пулей в виске ушел. Тем более, мы оба женаты… – Шиндлер пошатываясь, поднялся:

      – За такие новости надо пить французское шампанское, пока его не вылакали русские… – Авраам долго убеждал Шиндлера, что ему надо бежать на запад:

      – Не след здесь оставаться, Оскар, – доктор Судаков затягивался немецкой сигаретой, – НКВД наплевать, что ты спас десятки тысяч евреев от смерти. Они тебя к стенке поставят, за торговлю на черном рынке… – Шиндлер, залпом, опрокинул половину стакана водки:

      – Не поверишь, я еще в конце декабря евреев выкупал, отправлял к вам, на юг, в горы… – он икнул:

      – Вермахт на колесах был, а я бегал со взятками… – Авраам смотрел на испитое лицо:

      – Мудрецы говорили. Среди всех народов есть праведники. Оскар, Рауль, о котором Блау рассказывал, в Будапеште… – забулькала водка. Оскар, бодро, сказал:

      – Я уйду. Еще немного денег заработаю, и уйду. После войны навещу вас, в Израиле… – он пьяно покачнулся:

      – Посидим, как в Праге сидели, как здесь, в Кракове… – они с Блау пристроили над костром жестяную кружку, из вещевого мешка.

      Конрад грел руки над дымком, кофе закипал. Авраам курил, глядя на огонь:

      – Вокруг Треблинки мы никого не нашли. И о Кардозо никто не слышал… – в самом Аушвице им появляться было опасно, лагерем управляли русские:

      – Но, хотя бы, мы теперь знаем, где мальчишки… – едва ступив в переднюю архиепископского дворца, Авраам увидел знакомое лицо. После ранения, его память стала еще лучше, но какие-то вещи, все равно, упорно не возвращались:

      – Я совершенно не помню, что мне комендант Аушвица говорил, на исповеди. Хотя понятно, что… – молодой послушник, Кароль Войтыла, его не узнал. Представившись своим настоящим именем, Авраам попросил аудиенции у архиепископа:

      – Там все и выяснилось… – они с Блау передавали друг другу кружку, – мальчишки в Требнице. То есть были там, три года назад… – в Требниц пока пробраться было невозможно. Городок находился рядом с Бреслау, за линией фронта:

      – Эстер все равно никуда не поедет, пока мальчики при ней не окажутся, – понял Авраам, – и новый малыш должен окрепнуть. Подождем конца войны, уже скоро. Нам еще две сотни людей из отряда в Израиль надо вывезти… – впереди их ждала дорога на юг, хорошо знакомая Аврааму, через Будапешт и Салоники:

      – Или на Стамбул пойдем, – он пока не решил, – тамошних евреев никто