Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая. Нелли Шульман

в отряде никто не знал. Пан Конрад, навещая ее, делал вид, что отправляется в разведку. Для всех Циона вернулась на юг, в Венгрию. Эстер объяснила, что ее племянница будет работать в подполье:

      – Вот и все, и больше говорить о ней не стоит… – шепнула она Аврааму. Циону поселили в безопасном доме, в горной деревне, в тридцати километрах от пещеры. Старуха, сестра местного ксендза, до смерти брата вела его хозяйство. Женщина была почти слепой, и о состоянии Ционы не догадывалась. Блау приходил к ней, как муж.

      – Муж… – перегнувшись через Эстер, Авраам потушил папиросу в пепельнице, из стреляной гильзы, – Кардозо ей тоже муж, по закону… – если бы Кардозо явился в раввинский суд, Авраама и Эстер обязали бы развестись:

      – Они объявят малышку мамзером, незаконнорожденной… – Авраам поежился, – нельзя дитя обрекать на такую судьбу… – Эстер считала, что у них родится дочка. Они привыкли относиться к будущему ребенку, как к своему. Циона о нем упоминать избегала, а Блау называл малыша оно:

      – У Конрада даже лицо меняется, когда он о ребенке слышит… – вспомнил Авраам, – он не может брезгливости сдержать. Но девочка никогда не узнает, кто ее родители, на самом деле. Нельзя такое ребенку говорить… – Эстер приоткрыла глаза:

      – Мы обещали, Ционе… – спокойно сказала жена, – мы должны держать свое слово, Авраам. Ребенок ни в чем не виноват… – Эстер всегда понимала, о чем он думает. Доктор Судаков вздохнул, привлекая ее к себе:

      – Я знаю, милая. Никто не собирается идти в раввинский суд и позорить Циону. Девочка наша дочь, так будет всегда. Но… – он замялся, жена кивнула на подушку:

      – Я бы сама в Краков поехала, узнала бы, что происходит. Может быть, русские взяли Аушвиц… – в горах они были отрезаны от новостей, – и тогда… – рядом с подушкой лежал пистолет жены:

      – Но я не могу… – Эстер помолчала, – в моем, как это выразиться, состоянии. И надо позаботиться об отряде, хотя ты говоришь, что борьба бессмысленна… – Авраам считал, что СССР, рано или поздно, подавит любое сопротивление, в Прибалтике или на Украине:

      – Они отправят всех в лагеря, как до войны еще делали… – заметил доктор Судаков:

      – Но ты не волнуйся… – он прикоснулся губами к светлым волосам, на ее виске, – я все сделаю пани Штерна. Возьму Копыто и спустимся с гор. Если что-то… – не закончив, он указал глазами на офицерский вальтер. Жена кивнула:

      – Так будет лучше, для всех. Маргарита вряд ли выжила, а мальчики пусть считают, что его в Аушвице убили. Может быть, и действительно убили… – кроме Кракова и Аушвица Авраам хотел добраться до Треблинки. После единственного, прервавшегося разговора с отцом Эстер, они долго рассматривали карту:

      – Вокруг Треблинки тоже есть монастыри, – задумчиво сказала жена, – хотя до Требница от Кракова ближе. Но ты не помнишь, откуда их привезли, и куда они уехали… – Авраам, невольно, коснулся