Пять ран Христовых. Юлия Викторовна Ли-Тутолмина

как и в первую минуту их встречи: в красном корсаже с двумя длинными косами.

      Мадлен нахмурилась, раздосадованная, что и четверти часа не удалось насладиться тишиной, и принялась натягивать сапоги. Внезапно Маргарита сняла передник, совсем новенький, похоже, что даже накрахмаленный, и протянула его гостю.

      – Возьмите, пожалуйста, чтобы осушить ваши ноги.

      Мадлен лишь помотала головой. А Маргарита даже и не думала обижаться, опустилась рядом и сунула в руки девушки сложенный вчетверо передник, мило жмурясь от яркого солнца, озаряя лицо белизной улыбки.

      – Где Гарсиласо? – буркнула Мадлен, продолжая хмуриться.

      – Уехал. В Брюссель будто… Город в часе ходьбы отсюда. Но я знаю, он раньше трех дней не явится обратно.

      – Отчего же?

      – С тех пор, как Гарсиласо стал нашим вожаком, мы не знали печали, ибо он… только тсс, – зашептала Маргарита и придвинулась ближе, – он служит генералу Альбе под испанским именем.

      – Вот как! – воскликнула Мадлен.

      – Да. Но, вот беда – генерала отправили в отставку. Оттого-то нашему бедному Гарсиласо придется подзадержаться в городе… Вы бледны… у вас жар? – Цыганка протянула руку ко лбу Мадлен. – Вы весьма опрометчиво поступаете. Здешний климат совсем не для принятия подобных ванн.

      – Нет, нет! Я вовсе не неженка, – с дрожью в голосе ответила Мадлен, смущенная прикосновением цыганки, горячо дышавшей в лицо. Близость заставила Маргариту залиться ярким багрянцем, а предполагаемого юношу побледнеть, как полотно.

      Но Маргарита вовсе не собиралась отступать, в ее глазах мелькнул странный огонь, и она потянулась пальчиками к щеке лже-юноши. В одно мгновение молодая цыганка оказалась совсем близко, ее губы прильнули к губам испуганной девушки. Мадлен едва успела отпрянуть, а лицо Маргариты исказилось от ужаса… но ужаса совсем иного свойства. Цыганка смотрела куда-то поверх головы Мадлен.

      – Ох, это солдаты! – вдруг воскликнула она.

      Обе не заметили, как в лагере начался страшный переполох. Пятеро конных в черных испанских камзолах с высоты седла размахивали обнаженными клинками и что-то кричали на корявом фламандском. Цыганки, как одержимые носились туда-сюда, прятали детей и пожитки. Мужчин построили в ряд и каждого допрашивали. Испуганно те мотали головами, некоторые падали на колени и, благоговейно склоняясь к копытам лошадей испанцев, громко молили о пощаде. Солдаты, не вытянув ни одного вразумительного слова из них и обозленные сим, принялись грабить и разрушать все вокруг.

      Маргарита кинулась спасать добро, а Мадлен так и осталась стоять, сраженная мыслью о том, что могло привести сюда солдат. Не было никаких сомнений: они искали цыгана и белокурую девицу, бежавшую из гостиницы у Монса, они искали убийцу Сальгадо.

      С мгновение, длившееся, будто целую вечность, она глядела на мелькающих черных всадников, точно те были воинами апокалипсиса. Свалив несколько палаток и перевернув один, другой