Пять ран Христовых. Юлия Викторовна Ли-Тутолмина

она сделала движение к двери. Но с неведомой прежде прытью Михаль поймал ее за локоть. Отчаянное негодование окатило послушника, точно кипяток, – он потерял самообладание и с силой сжал руку девушки.

      – Куда же ты пойдешь, безумная?

      – На пристань, искать подходящее судно. Я не останусь на этой гнилой земле ни дня, ни часа, ни минуты!

      – Как, скажи мне, верить тебе?! Ты бредишь наяву, твои уста роняют ложь, твоя голова полна вздора… Ты и меня свела с ума! О, я ведь чувствовал, ты принесешь одни страдания и несчастья! Ты гораздо хуже, чем о тебе идут толки. Ты – ведьма! Ты вместе с душой и разум дьяволу продала!

      – Боже!.. Я знала, что когда-нибудь скажешь это…

      – Не призывай Господа всуе. Не оскверняй имени его своими устами. Ты только что отрицала его существование! Чудовищное наваждение! Бред! Иллюзия!

      – Михалек!..

      Молодой человек бросился к кровати и, схватив шелковый кошель сестры, выпотрошил содержимое.

      – Ты начиталась бреда этого сумасшедшего, погубившего наш род. По его велению ты вступила в сговор с дьяволом. Ведьма… Сатана!

      – Твое мировоззрение – химера. То, что ты всосал с молоком матери, что в тебя вбивали изо дня в день, едва займется рассвет и пока не взойдет луна. Зачем? Чтобы и во сне видеть лживые картины о мнимой праведности и святости. Отец открыл мне истину. А ты – глупец! – с яростным презрением бросила Мадлен. – Он рисковал жизнью, проводив целые месяцы в лепрозориях, дабы отыскать снадобье от проказы. Он задыхался от трупного духа, изучая органы и совершенствуя методы лечения страшных недугов. Что ты дал миру и людям? Ничего! Ты точно пугливый заяц предпочел спрятаться в монастыре, в то время как мы нуждались в защитнике, погибая от страха в собственном доме.

      – Замолчи! Замолчи! – Михаль зажмурился, стиснув руками сердце; по лицу покатились слезы. – Неправда! Служение Господу – ремесло не из легких… Но есть ли Господь? Теперь меня терзает лишь этот вопрос… Теперь я не знаю, где тьма, а где свет, что химера и где истина? Ты стерла все границы! За что ты пытаешь мой разум? О Магдалена, ты отравила меня, мой хрупкий крохотный мир – единственное, что я берег, как священный образ, единственное, что держало меня среди живых. Я трясся над ним, стараясь сокрыть от алчущих глаз, сооружал невидимую крепость вокруг, рыл глубокий ров, но одним своим появлением ты разрушила все, оставив меня обнаженным перед Господом… Нет! Перед собственной совестью. Должно быть, именно так себя чувствовали праматерь наша и праотец, вкусивши райский плод. Но, что я говорю? О Господи, теперь и язык мой отказывается служить! Ведь помыслы мои гораздо выше страха перед врагами, а страха перед Господом не затмить зовом отравленного колдуньей сердца… Я – трус!.. Я словно в зеркальном лабиринте, всюду выход, но куда не ступи – холодная плоскость стекла.

      Вновь все тона и полутона боли бурным ураганом пронеслись по лицу Михаля, кровь прилила к вискам, словно тысячи ядовитых иголок. Он сжал руками голову и принялся метаться по