Пять ран Христовых. Юлия Викторовна Ли-Тутолмина

на тайную борьбу. Пять дней я ничего не ела, пила воду из фонтана. Но заметив мое странное поведение, аббатиса вызвала меня для беседы. Я не имела намерений таить в себе гнев. Я выложила ей начистоту все свои догадки, но та даже не изменилась в лице. Она позвала одну из монашек, что стояла за дверью, и велела заточить меня в самую темную и сырую келью, где-то в подземелье. Там я подхватила малярию. Год… или более я боролась со смертью и страшной болью, разрывающей голову. Я не могла до конца осознать жива ли я, кто те люди, что окружают меня, существуют ли они на самом деле? Сестра Винсента, которая ухаживала за мной, говорила, что я не прекращала вести беседы с кем-то, обращая слова в воздух, и глаза мои были всегда закрыты. О, как страшно осознавать, когда не ведаешь, что есть истина, а что – ложь, что было на самом деле, а что – вымысел, то ли шутка монахинь, то ли дьявола, что напустил на меня этот недуг. Но с тех самых пор я не могу отделаться от мысли, что живу в полусне, а все вокруг – лишь чудовищный кошмар…

      Мадлен на мгновение замолчала, стараясь подавить слезы. Но едва нахлынувшая волна тоски и обиды отошла, она продолжила:

      – Когда все же некто свыше сжалился надо мной и даровал выздоровление, я поклялась, что сохраню жизнь, буду хвататься за последнюю надежду, исполню все, что они от меня хотят. Но наступит час, двери этого ада отворятся предо мной, и я покину его с чистой, вновь обретенной душой.

      После того, как я смогла подняться на ноги, Китерия призвала к себе вновь. Пользуясь моей слабостью, она приказала дать поручительство в покорности всему, что мне уготовлено. На этот раз я перечить не стала, вспомнив, какую клятву дала самой себе.

      С тех самых пор от нас не скрывали намерений на наш злополучный счет, не стали прибегать к наркотику, чтобы заставить участвовать в этих ужасных обрядах. Более того, не ангелы стали преподавать нам уроки любви и даже не монашки. Учителя любви! – так называла их Китерия – были самым жестоким испытанием для совсем еще юных созданий. Причудливые их капризы мы исполняли, точно одалиски, от умения и покорности которых завесило, проживут ли они следующий день или отправятся на верную смерть. Две девушки не выдержали столь сильных мучений. Забитые плетьми, отдали богу души.

      Мы никогда не видели лиц этих учителей. Они приходили в масках, но мы знали, что эти «учителя» носили сутаны, и были простыми охотниками до тел наивных воспитанниц. Китерия брала с них небывалую плату и слово молчать обо всем. В то время, когда наши высокородные сестры читали молитвы и возносили очи к небесам, мы точно так же стоя на коленях в «покоях ангелов» исполняли то, что Господь нам воспрещал…

      Михаль глядел в глаза сестры, с мольбой взирающие на него, и не верил ушам.

      Наконец он не выдержал, вскочил и, распахнув дверцу экипажа, закричал:

      – Лука! Пов-ворачивай! Поворачивай наз-зад! – голос его дрожал, слова путались.

      – Нет! Нет! – воскликнула девушка, вцепившись в полу его колета и заставляя сесть.

      Слуга