Пять ран Христовых. Юлия Викторовна Ли-Тутолмина

не сразу стало понятно. Но Михаль вспомнил Екклесиаст и тотчас резюмировал, что имя его сестры синонимично смерти, а сама она – силки. Он отчетливо видел, как мелькнула тень нечистого за ее спиной. Как те прекрасные, но ядовитые цветы она, влекущие, дурманящие, сулящие усладу, но едва незадачливый мотылек коснется лепестков, как мгновенно оказывается съеденным. Демон зла частенько принимает облик прекрасной мадонны. Только черты Девы нежнее и тоньше, и зоркий глаз всегда определит, где святость, а где обман.

      Но где святость, а где обман? И могут ли существовать на свете белом черты более нежные, более тонкие?

      Мысли обреченного взвились к поднебесью, точно огненный столп; невозможно было удержать столь стремительный их полет.

      И мгновенно стыд заставил челюсти Михаля сжаться, а веки словно налились свинцом. Он опустил голову и более ее не поднимал. То ли от усталости, то ли от удивления, колени Михаля подкосились и яркий румянец, точно раскаленное железо, обжог лицо. К чему все эти рассуждения о демонах? Достаточно было одного взгляда на точеную фигурку, которую не скрывала просторная туника, чтобы напомнить, как давно он не сжимал в объятиях тонкого девичьего стана, если не сказать, никогда этого не делал прежде.

      Но какой срам подумать об этом в самом сердце святого места, глядя на собственную сестру!

      Увы, огненный столп мыслей успел рассыпаться сонмом ядовитых стрел, ранить, отравить сознание и душу послушника, развеять радость долгожданной встречи, заставить сердце клокотать от возмущения.

      Не слыша слов приветствия девушки, ее радостных восклицаний и тотчас мысленно вернувшись в свою келью, он принялся сооружать зыбкую конструкцию из бесчисленных оправданий. Муки совести будущего монаха были столь внезапны и столь болезненны, что ни о чем другом думать он не смог в этот день. Вся беседа меж ним, аббатисой и Мадлен пролетела точно в лихорадочном сне. Он лишь изредка кивал в знак согласия, когда обращалась настоятельница.

      С большим трудом Михаль понял, что та дала Магдалене… о, теперь ведь уже Мадлен… три дня на сборы, а он должен сопровождать. Отчаяние вновь зажгло на его лице все костры инквизиции, но отказать он не мог, и причин было две. Мадлен, Мадлен, что за имя ты носишь?

      – Ее светлость просила ехать через Нант. Она надеется дождаться вас там. Коли вы прибудете позже условленного срока, вас будет ожидать один из ее людей, который с вашего соизволения сопроводит Мадлен в Париж. После вы сможете вернуться обратно в Радом, если пожелаете, – проговорила настоятельница, обратив взор на молодого человека, вот уже час сидевшего с опущенным лицом.

      Михаль ничего не понял, зачем через Нант, где это находится, но согласно кивнул.

      II

      . Иисус – сын Иосифа

      Мерное покачивание экипажа по ровным пыльным дорогам действовало успокаивающе. Михаль откинул занавеску, пытаясь думать о пейзаже Пруйля. Ныне ночью они покинут эти чудесные места, где какой-то день назад, он вспомнил,