Соло на ундервуде. Соло на IBM. Сергей Довлатов

судака. Поужинаем вместе.

      Так и сделали. Поужинали, выпили. Ушли в свой чулан.

      Хмурый Вольф говорит Длуголенскому:

      – У тебя есть карандаш и бумага?

      – Есть.

      – Дай.

      Вольф порисовал немного и говорит:

      – Вот сволочи! Они подали не всего судака. Смотри. Этот фрагмент был. И этот был. А этого не было. Пойду выяснять.

      Спрашиваю поэта Наймана:

      – Вы с Юрой Каценеленбогеном знакомы?

      – С Юрой Каценеленбогеном? Что-то знакомое. Имя Юра мне где-то встречалось. Определенно встречалось. Фамилию Каценеленбоген слышу впервые.

      Найман и Губин долго спорили, кто из них более одинок.

      Рейн с Вольфом чуть не подрались из-за того, кто опаснее болен.

      Ну, а Шигашов и Горбовский вообще перестали здороваться. Поспорили о том, кто из них менее вменяемый. То есть менее нормальный.

      – Толя, – зову я Наймана, – пойдемте в гости к Леве Друскину.

      – Не пойду, – говорит, – какой-то он советский.

      – То есть как это советский? Вы ошибаетесь!

      – Ну антисоветский. Какая разница.

      Звонит Найману приятельница:

      – Толечка, приходите обедать. Возьмите по дороге сардин, таких импортных, марокканских… И еще варенья какого-нибудь… Если вас, конечно, не обеспокоят эти расходы.

      – Совершенно не обеспокоят. Потому что я не куплю ни того ни другого.

      Толя и Эра Найман – изящные маленькие брюнеты. И вот они развелись. Идем мы однажды с приятелем по улице. А навстречу женщина с двумя крошечными тойтерьерами.

      – Смотрите, – говорит приятель, – Толя и Эра опять вместе.

      Найман и один его знакомый смотрели телевизор. Показывали фигурное катание.

      – Любопытно, – говорит знакомый, – станут Белоусова и Протопопов в этот раз чемпионами мира?

      Найман вдруг рассердился:

      – Вы за Протопопова не беспокойтесь! Вы за себя беспокойтесь!

      Однажды были мы с женой в гостях. Заговорили о нашей дочери. О том, кого она больше напоминает. Кто-то сказал:

      – Глаза Ленины.

      А Найман вдруг говорит:

      – Глаза Ленина, нос – Сталина.

      Оказались мы в районе новостроек. Стекло, бетон, однообразные дома. Я говорю Найману:

      – Уверен, что Пушкин не согласился бы жить в этом мерзком районе.

      Найман отвечает:

      – Пушкин не согласился бы жить… в этом году!

      Найман и Бродский шли по Ленинграду. Дело было ночью.

      – Интересно, где здесь Южный Крест? – спросил вдруг Бродский.

      (Как известно, Южный Крест находится в соответствующем полушарии.)

      Найман сказал:

      – Иосиф! Откройте словарь Брокгауза и Ефрона. Найдите там букву А. И поищите там слово «Астрономия».

      Бродский ответил:

      – Вы тоже откройте словарь на букву А. И поищите там слово «Астроумие».

      Писателя Воскобойникова обидели американские туристы. Непунктуально вроде бы себя повели. Не явились в гости. Что-то в этом роде.

      Воскобойников надулся.

      – Я, – говорит, – напишу Джону