.

– Рейн, Бродский и я. Рейн, между прочим, сказал:

      – Точность – это великая сила. Педантической точностью славились Зощенко, Блок, Заболоцкий. При нашей единственной встрече Заболоцкий сказал мне: «Женя, знаете, чем я победил советскую власть? Я победил ее своей точностью!»

      Бродский перебил его:

      – Это в том смысле, что просидел шестнадцать лет от звонка до звонка?!

      Сидел у меня Веселов, бывший летчик. Темпераментно рассказывал об авиации. В частности, он говорил:

      – Самолеты преодолевают верхнюю облачность… Ласточки попадают в сопла… Самолеты падают… Гибнут люди… Ласточки попадают в сопла… Глохнут моторы… Самолеты разбиваются… Гибнут люди…

      А напротив сидел поэт Евгений Рейн.

      – Самолеты разбиваются, – продолжал Веселов, – гибнут люди…

      – А ласточки что – выживают?! – обиженно крикнул Рейн.

      Как-то пили мы с Иваном Федоровичем. Было много водки и портвейна. Иван Федорович благодарно возбудился. И ласково спросил поэта Рейна:

      – Вы какой, извиняюсь, будете нации?

      – Еврейской, – ответил Рейн, – а вы, пардон, какой нации будете?

      Иван Федорович дружелюбно ответил:

      – А я буду русской… еврейской нации.

      Женя Рейн оказался в Москве. Поселился в чьей-то отдельной квартире. Пригласил молодую женщину в гости. Сказал:

      – У меня есть бутылка водки и четыреста граммов сервелата.

      Женщина обещала зайти. Спросила адрес. Рейн продиктовал и добавил:

      – Я тебя увижу из окна.

      Стал взволнованно ждать. Молодая женщина направилась к нему. Повстречала Сергея Вольфа. «Пойдем, – говорит ему, – со мной. У Рейна есть бутылка водки и четыреста граммов сервелата». Пошли.

      Рейн увидел их в окно. Страшно рассердился. Бросился к столу. Выпил бутылку спиртного. Съел четыреста граммов твердокопченой колбасы. Это он успел сделать, пока гости ехали в лифте.

      У Игоря Ефимова была вечеринка. Собралось пятнадцать человек гостей. Неожиданно в комнату вошла дочь Ефимовых – семилетняя Лена. Рейн сказал:

      – Вот кого мне жаль, так это Леночку. Ей когда-то нужно будет ухаживать за пятнадцатью могилами.

      В детскую редакцию зашел поэт Семен Ботвинник. Рассказал, как он познакомился с нетребовательной дамой. Досадовал, что не воспользовался противозачаточным средством.

      Оставил первомайские стихи. Финал их был такой:

      «… Адмиралтейская игла

      Сегодня, дети, без чехла!..»

      Как вы думаете, это – подсознание?

      Хрущев принимал литераторов в Кремле. Он выпил и стал многословным. В частности, он сказал:

      – Недавно была свадьба в доме товарища Полянского. Молодым подарили абстрактную картину. Я такого искусства не понимаю…

      Затем он сказал:

      – Как уже говорилось, в доме товарища Полянского была недавно свадьба. И все танцевали этот… как его?.. Шейк. По-моему, это ужас…

      Наконец он сказал:

      – Как вы знаете, товарищ Полянский недавно сына женил. И на свадьбу явились эти… как их там?.. Барды.