В дни поражений и побед. Аркадий Гайдар

на опушку, разделились на две партии и разошлись, – обе в разных направлениях.

      Над темною пашнею, саженях в пятидесяти от дороги, кружились и поднимались, кружились и спускались стаи бесшумных темных птиц.

      – Лошадь, должно быть!

      – Сбегай – посмотри.

      Позвякивая котелком глухо, один торопливо с трудом побежал по липкой вспаханной земле.

      Вот он остановился, надел шапку на штык и замахал к себе.

      – Что там такое?

      Свернули, подошли и остановились.

      На черной сырой рыхлой пашне, в одном белье, валялись два трупа расстрелянных. Кто они? Разве определишь по этому снесенному до половины черепу или по застывшим стеклянным глазам, был ли то друг или враг?..

      Молча пошли дальше.

      Вдруг по окраине деревушки быстро промелькнул всадник.

      – Сережа… Смотри! – послышались предостерегающие крики. Сергей был старшим в этой партии.

      – Вижу… По бугру, в цепь!

      Раздались выстрелы.

      Вот уже из кучки конных, бросившихся в обход, тяжело рухнули двое. В маленькой цепи курсант Молчанов с удивлением смотрит на расщепанный приклад своей винтовки и капли крови на отяжелевшей руке.

      Спешит и торопится на поддержку услышавшая выстрел соседняя разведка.

      – Ага, наши!

      – Цепь, вперед!

      Зачем пригибаться, для чего пригибаться? Это от пули не спасет. Лучше прямо, но скорее, – вперед и вперед. Залп… другой… огонь подбегающей поддержки. И кучка всадников, человек около сорока, с гиканьем скрывается по дороге за деревенькой.

      – Ловко для первого раза! – с веселым смехом кричал подбегая Николай.

      Сергей улыбался.

      – Спасибо, Сержук! – говорил он, пожимая руку старшему соседней разведки. – Во-время поспел, брат!

      В деревне Молчанову заботливо перевязали руку.

      – Хорошо еще, что в мякоть! – говорил он, бледнея от боли, но все же улыбаясь.

      Около деревеньки валялись трое бандитов, рядом бродила оседланная лошадь.

      Подобрали винтовки, на колокольню поставили наблюдателя, а на трофейной лошади послали верхового с донесением.

      Выяснили, что это был не отряд григорьевцев, а бродячая банда Козолупа.

      И эшелон снова помчался вперед.

      И вот: на одной стороне – Кременчуг, на другой – Крюков. Ночью, по мосту через Днепр, торопливо прошли подоспевшие курсанты. И во-время: несколько часов спустя город начал наполняться панически отступающими красными партизанскими частями. Курсанты останавливали бегущих и спешно сколачивали в разные отряды. Подошли красные броневики, подошли брошенные против повстанцев еще какие-то курсы, кажется черкасские. И только что рассвело, как по городу загрохотали орудия.

      Григорьевцы наступали.

      Все утро разговаривали трехдюймовки, сновали броневики и автомобили. Красные части готовились к контр-удару.

      Сергей лежал за большим камнем возле углового дома и без устали стрелял по черным точкам. Григорьевцы