В дни поражений и побед. Аркадий Гайдар

калитку.

      Обе старухи испуганно смотрели на него, но он уверенно подходил к столу.

      – Здравствуйте, тетя.

      – Что?.. Что такое? – с беспокойством спросила одна из сидящих.

      – Не узнали, должно быть? Николай, ваш племянник.

      – Ах, батюшки мои! – взмахнула тетка руками. – Да откуда же ты? Ну, иди, поцелуемся.

      – Эммочка, Эмма, – закричала она после первых приветствий, – иди сюда, беги скорее, смотри, кто к нам пришел.

      На ее зов из двери выбежала девушка лет девятнадцати в ситцевом беленьком платьице, с книжкой в руках, и удивленная остановилась.

      – Твой двоюродный брат. Да поздоровайся же, чего же столбом стоять?

      – Здравствуйте, – подошел к ней Николай, протягивая руку.

      – Здравствуйте, – ответила Эмма.

      – Да вы что? – вскричала тетка. – Или на балу познакомились? Вместе на стульях верхом катались, а теперь з-д-р-а-в-с-т-в-у-й-т-е!

      – Это еще от непривычки, – звонко засмеявшись, сказала Эмма. – Садись пить чай.

      Николай сел. Старуха засыпала его разными вопросами.

      – Ну, как мать, сестры?

      – Ничего, живут.

      – А отец? Ох! – вздохнула она, – непутевый он у тебя был. Наверно в большевики пошел.

      Николаю ничего не оставалось делать как подтвердить, что отец точно «в большевики пошел».

      – А ты что в эдаком облачении? – ткнула она пальцем на его гимнастерку. – Или тоже забрали?

      – Забрали, – уклончиво ответил Николай. Он не хотел сразу огорчать ее.

      – Вот что… В полку что ли служишь?

      – Нет, на курсах учусь.

      – Учишься? – протянула она. – Юнкер значит вроде как? Ну, доброволец видно, а то и коммунист, пожалуй?

      – Мама, – прервала ее Эмма. – Уже давно звонили. Опоздаете намного.

      – Правда, правда, – засуетилась старуха. – Не пропустить бы. Поди уж «от Иоанна» читают.

      Вскоре обе старухи ушли, и Николай остался с Эммой вдвоем.

      Далеко чуть-чуть звонили колокола.

      Николай посмотрел на Эмму и улыбнулся.

      – Слушайте, то-есть, слушай, – поправился он. – Если бы не я, то ты верно тоже пошла бы в церковь?

      – Пошла бы, – ответила она. – Сегодня служба большая. А ты, должно быть, никогда не ходишь?

      – Никогда.

      – Почему? Значит правда, что ты – коммунист?

      – Правда, Эмма.

      – Жаль.

      – Почему же? Я так только горжусь этим.

      – А потому, что пропадешь и ты, когда коммунистов разобьют. А во-вторых – без веры все-таки очень нехорошо.

      – Но позволь, – удивился Николай. – Во-первых, почему ты знаешь, что нас разобьют? Мы и сами на этот счет не промахнемся. А во-вторых, мы тоже не совсем без веры.

      – Какая же у тебя вера? – засмеялась она. – Уж не толстовская ли?

      – Коммунистическая! – горячо ответил Николай. – Вера в свое дело, в человеческий разум и торжество не небесного, а земного, нашего царства – справедливого труда. А главное, – вера в свои руки и только в собственные