Неизлечимый детектив. Андрей Кокоулин

промахнулся.

      – Что? Аккурат в косточку!

      – Я не хотел, – сказал я, чувствуя, что привлек всеобщее внимание. – Просто мой друг…

      – Что – ваш друг?

      «Жилетный» словно впервые посмотрел на Родерика. До столкновения с жарким оставалось дюйма три, не больше.

      – Ваш друг заснул? – удивленно спросил «жилетный». – Или болен?

      Я заметил, как перекрестилась Анна.

      – Видите ли… – сказал я.

      И, развернув носок, пнул вторично.

      На сей раз попал удачно. Гарпаст вскинулся, таращась.

      – Нет-нет, я вовсе не болен, – затараторил он. – Просто изучал способ прожарки. Я более чем уверен, что это мясо готовилось на вертеле.

      Родерик закрутил головой, обегая собравшихся невинными глазами. Я вздохнул. Анна одарила его натянутой улыбкой.

      – Ваш друг пнул меня, – проворчал, успокаиваясь, «жилетный».

      – Ничего страшного, сэр, – наклонился к нему Гарпаст, – он и меня тоже пнул. Это очень несдержанный молодой человек. Простим его?

      – Как хотите.

      – Да где этот Оливер? – грянул артиллерийский капитан. Потом пошевелил усами. – В конце концов, мы можем начать и без отца. Холодное мясо становится как сапожная подошва. Полюбуйтесь, – он поднял обжаренный кусок на вилке, – все, уже невозможно есть.

      Сын, подумал я.

      Наверху, получается, отец. «Жилетный», наверное, брат. С дочерью. Анна – жена и мачеха.

      Молодая. Ненавидимая.

      Неясной для меня осталась только женщина, сидящая за Анной. Кто она? Что она? Какое-то молчаливое существо.

      И все же – от что значит тесное общение с выдающимся детективом! Не прошло и десяти минут, а я уже могу сказать, кто кому кем приходится.

      Мало того, могу даже представить, кто к кому какие чувства испытывает. С любовью, конечно, эти чувства сходство имеют весьма отдаленное.

      Нет, я мастер!

      Я даже приосанился, свысока оглядывая общество. Хранят свои секреты, хранят, а для внимательного человека все они – как на ладони.

      Родерик вздохнул, с тоской взирая на нетронутый обед.

      – Так мы едим?

      – Нет! – «жилетный» сдернул салфетку с шеи. – Я сейчас поднимусь и поговорю с Монтгомери. Сам же завел правила…

      Он встал. Салфетка, наоборот, упала.

      Но покинуть нашу голодную компанию ему было не суждено.

      Появившийся в дверях Оливер тут же прислонился к створке. Ноги не держали его. Свеча прыгала в руке, и отблески пламени только усугубляли выражение ужаса на лице. Какое-то время он только и делал, что беззвучно открывал и закрывал рот.

      – Ну! – хмурясь, поторопил его «жилетный». – В чем дело? Он идет?

      – Мистер Рэндалл… – наконец выдохнул старик. – Сэр Рэндалл убит!

      И сполз вниз.

      – Боже мой!

      – Невозможно!

      – Убит?

      Разом загрохотали отодвигаемые стулья.

      Оливер был перемещен на кушетку, над ним захлопотала горничная. Артиллерист подхватил свечу, Анна, «жилетный» и молчаливая женщина сгрудились