Неизлечимый детектив. Андрей Кокоулин

из бруэма.

      Револьвер его нацелился в сторону козел.

      – Родерик, если вы застрелите Тома, это нас не спасет!

      – Умолкните.

      – А если коня…

      Выстрел показался мне громовым раскатом.

      Бруэм, подпрыгнув, рванул вперед, меня свалило между сидений, а носком ботинка я пробил дыру в днище. Позади со страшным шумом и плеском, похоже, обрушился-таки мост.

      Нас вынесло на взгорок, и здесь мы остановились – Том совладал с испуганным конем.

      – Ну вот, – удовлетворенно отметил Родерик, – утопление откладывается.

      Не сговариваясь, мы с ним вышли под дождь. Бруэм застыл на глинистой проплешине, колесный след полого вел вниз.

      Там, где должен быть мост, торчало, то скрываясь под водой, то появляясь вновь, одинокое бревно.

      – Все, джентльмены, – сказал вставший рядышком Том, – назад дороги нет. Добро пожаловать в Эмберхилл.

      – Это далеко? – прищурился Родерик.

      – Минут пять, сэр, и мы будем в поместье.

      – Нас примут?

      – Не дать приют в такую погоду могут только свиньи, сэр, – сказал Том и высморкался.

      Я зачарованно смотрел на серую бурлящую воду ручья, возомнившего себя рекой, пока Гарпаст не хлопнул меня по плечу.

      – Садимся, Джонатан.

      Эмберхилл показался, едва мы миновали прозрачный осинник и обогнули невысокий холм. Мрачный двухэтажный, увитый плющом особняк вырос перед нами, пугая темными окнами. Слева от него обозначился навес с коновязью, справа – сарай с высокими воротами. Огромная лужа пузырилась посреди пустого двора.

      Том, объехав лужу по краю, остановил бруэм перед каменным, в две ступени, крыльцом.

      – Прибыли.

      – Не туда, конечно, прибыли, – проворчал Гарпаст, обнимая жирандоль, – но хотя бы без приключений.

      Я имел собственное мнение о приключениях, но счел за лучшее промолчать.

      Стрельба из револьвера – пусть. Мост рушится в водяную бездну – значит, так и надо. И все в порядке! Нет, я молчу, молчу.

      Две ходки от бруэма к массивным, в полтора человеческих роста дверям – и баулы обрели пристанище на каменных плитах рядом с жирандолем.

      Родерик изучал кольцо, вделанное в дверь.

      – Им нечасто пользуются, Джонатан, – сказал он, пробуя пальцем вмятину от кольца, образовавшуюся на створке.

      – Так стучите! – попросил я, чувствуя, как влага пропитывает сукно сюртука.

      – Э, нет, – поднял палец Гарпаст, – здесь могут водиться свиньи, о которых нам только что…

      – И свиньи, и овцы, – Том поднялся к нам по ступеням и посмотрел сначала на меня, а потом на Родерика, – без живности здесь нельзя. А чего не стучим?

      Не дожидаясь ответа, он бухнул в дверь кулаком.

      – Хозяева!

      Небо стремительно темнело, и я подозревал, что мы вот-вот станем свидетелями первой весенней грозы.

      – Хозяева! Эй!

      Наш кэбмен присовокупил к первому удару второй и третий.

      Крепость двери и шум дождя не давали распознать какие-либо звуки с той стороны. Слышат ли нас? Спешат ли