Поймай меня, или Моя полиция меня бережет. Анна Орлова

мороженое. – Нам?!

      И посмотрел с такой надеждой, что мне стало неудобно.

      – Вам. – Я отступила, чтобы их не смущать. – Спасибо еще раз и до свидания!

      Напоследок я была вознаграждена сюрреалистическим зрелищем: три великана с рожками в лапах аккуратно лижут холодное лакомство…

      Все еще посмеиваясь, я направилась дальше.

      Путь мой лежал сначала к водяному, проживающему в пятом доме по улице Абрикосовой. Хотя дома как такового не было: домовладение состояло из пруда под сенью двух ив и старой пляжной кабинки.

      В искусственном водоеме жильца не оказалось. Конечно, он мог прятаться в придонном иле (вода была мутной и пованивала тиной), но я его уже знала.

      – Ихтиар! – позвала я, остановившись в тени ивы. Солнце уже ощутимо припекало. – Вы дома?

      Вопрос был риторический.

      – Конечно, – проворчал водяной, не показываясь на глаза. В дальнем углу участка, за кабинкой, прямо в землю была вкопана старая чугунная ванна. Наверняка он прятался именно там. – Где мне еще быть? Мне же некуда пойти! Таких, как я, нигде не жалуют…

      Я тихо вздохнула и закатила глаза. Так и знала – водяной снова «нырнул в омут отчаяния», как он это называл, когда на него находил поэтический слог. А по-моему, это тривиальный запой.

      Нужно его подбодрить и развлечь.

      Домовые ведь не только за порядком присматривают! Мы и конфликты решаем, и признания выслушиваем, и советы даем. К нам бегут со всеми заботами – хоть котенок на дереве застрял, хоть сосед по утрам шумит перфоратором, хоть сестры жениха не поделили…

      – Что вы говорите! – запротестовала я привычно. – Я ведь не раз приносила вам приглашения. Вас звали в аквапарк, а еще предлагали работу сторожа в городском пруду. Вы же имеете право на трудоустройство по программе адаптации малых волшебных народов!

      Когда-то мы, люди, незваными гостями пришли в эти земли – и за неполную сотню лет вытеснили или перебили прежних хозяев. Зато последние полвека активно каемся и рвем на себе волосы, так что их теперь даже на госслужбу охотно берут.

      Поймав себя на этом «мы, люди», я хмыкнула. Все же воспитание сильнее крови.

      – Глупости! – Он душераздирающе вздохнул, плеснула вода, и наконец из-за ивы выглянул коренастый мужчина с длинными спутанными волосами. – Я одинок! Да, одинок… Даже поговорить не с кем! И выпить…

      Водяной с надеждой посмотрел на меня.

      На нем были только семейные трусы в цветочек – уступка мадам Цацуевой, которая строчила жалобы во все инстанции, требуя оградить от непристойного зрелища женщин и невинных детей.

      – Охотно поболтаю с вами, – улыбнулась я. – А насчет алкоголя сами понимаете.

      – Понимаю, – вздохнул Ихтиар. – Опять с лягушками пить, эх!

      Он забросал меня жалобами на жизнь, одиночество и неустроенность. Хотя как по мне, это служило лишь оправданием банального бытового пьянства.

      Впрочем, Ихтиар был просто тихий алкоголик, соседей не терроризировал, ночами не буянил.

      Он быстро переключился на воспоминания,