Медный всадник. Полина Саймонс

и преданным. Преданным ею. Той, которая так равнодушно отвергла его. Но правда была так очевидна!

      – Искал тебя.

      Глаза ее наполнились слезами.

      – Что это было? Почему мне так холодно?

      – Ничего страшного, – поспешно заверил он. – Фельдшеру пришлось разрезать твои брюки и рубашку…

      Татьяна поднесла руки к распахнутому вороту рубашки. Александр отвел глаза. Ему так хорошо удавалось притворяться там, у Кировского, но сейчас, когда нашел ее живой, залитой кровью, с переломами, но живой, больше не мог делать вид, что это ничего не значит, что спасение этой девочки ничего не значит, что сама она ничего не значит.

      Она поднесла пальцы к лицу и уставилась на кровь.

      – Это моя?

      – Не думаю.

      – Тогда что со мной? Почему я не могу шевельнуться?

      – Ребра сломаны.

      Она застонала.

      – И нога тоже.

      – Спина, – прошептала она. – С моей спиной что-то не так.

      – Что именно? – встревожился Александр.

      – Не знаю. Горит как в огне.

      – Возможно, это ребра. Я как-то сломал ребро на финском фронте, в прошлом году, и спину тоже жгло.

      – Вода течет…

      Бросив мокрую тряпку в ведро, Александр спросил:

      – Таня, ты меня хорошо слышишь?

      – Угу.

      – Можешь сесть?

      Татьяна попыталась сесть, но не смогла. Она подняла на него растерянные глаза, сжимая края рубашки и майки.

      Сердце Александра разрывалось. Он помог ей сесть.

      – Давай я раздену тебя. Все равно это больше нельзя носить: все пропиталось кровью.

      Татьяна покачала головой.

      – Придется, – настаивал он. – Я взгляну на твою спину и оботру тебя водой. Если не обработать рану, можно получить заражение крови. Я смою кровь с твоих волос и туго забинтую ребра и ногу. Сразу почувствуешь себя лучше.

      Она вновь покачала головой.

      – Не бойся, – уговаривал Александр, привлекая ее к себе, и, когда она ничего не ответила, осторожно снял с нее блузку и майку.

      Маленькое измученное тельце льнуло к нему, под руками горела покрытая кровью спина. Она так нуждается в его заботе! А он так отчаянно мечтает заботиться о ней! Всегда…

      – Где болит?

      – Там, где ты трогаешь, – всхлипнула она. – Прямо под твоими пальцами.

      Он перегнулся через ее плечо, чтобы лучше рассмотреть. Кровь в одном месте запеклась толстым слоем.

      – По-моему, это просто порез. Сейчас вымою и посмотрю, но, думаю, ничего страшного.

      Александр прижал ее голову к груди, коснулся губами влажных волос.

      Он положил ее на белую простыню. Прикрыв ладонями крошечную грудь, она опустила ресницы.

      – Таточка, мне нужно умыть тебя.

      Ее глаза оставались закрытыми.

      – Позволь, я сама, – выдавила она.

      – Ладно, но ты даже сидеть не можешь.

      – Дай мне мокрое полотенце, и я сама все сделаю, – упиралась она.

      – Тата, разреши мне поухаживать за тобой. Пожалуйста. – Он перевел дыхание. – Не бойся, я никогда не причиню тебе зла.

      – Знаю, –