Медный всадник. Полина Саймонс

улетели, даже сюда доносилась артиллерийская канонада.

      Добравшись до места, Александр положил девушку на землю и сам рухнул рядом. Она придвинулась к нему:

      – Устал?

      Он кивнул.

      Они ждали. На станции было полно народа: женщины с детьми, престарелыми родителями и вещами. Мрачные, угрюмые и неразговорчивые. Александр вынул последний кусок хлеба и разделил с Татьяной.

      – Нет, ешь сам, – отказалась она. – Тебе нужнее.

      – Ты что-нибудь ела вчера? Ну конечно нет!

      – Сырую картошку, чернику в лесу и шоколад, который ты мне дал.

      Она положила голову ему на руку и закрыла глаза. Александр обнял ее за плечи.

      – Все будет хорошо, – сказал он, целуя ее в лоб. – Вот увидишь. Подожди немного, и я отвезу тебя в больницу.

      Как ни удивительно, но поезд пришел. В таких вагонах раньше перевозили скот, поэтому сесть было негде.

      – Хочешь, подождем, может, придет пригородный поезд?

      – Нет, – едва ворочая языком, ответила она. – Мне что-то нехорошо. Нужно как можно скорее добраться до Ленинграда. Пойдем. Я буду стоять на одной ноге.

      Александр поднял ее на платформу и внес в вагон, до отказа заполненный людьми. Они оказались у открытой двери, так что могли рассматривать проносившиеся мимо сельские пейзажи. Несколько часов они стояли, прижатые друг к другу. Татьяна опиралась на него, прижимаясь головой к его груди, а Александр держал ее обеими руками, боясь сжимать слишком сильно. В какой-то момент он почувствовал, как она медленно сползает вниз.

      – Нет, не смей, держись, – велел он, поднимая ее.

      И она держалась.

      Двери вагона оставались открытыми на случай, если кто-то захочет спрыгнуть. Поезд тащился мимо полей и грязных дорог, забитых крестьянами, тащившими за собой скот, и беженцами, толкавшими тележки со всем своим имуществом. Мотоциклы и автомобили пытались пробиться сквозь людские толпы. Выли сирены «скорых». Александр увидел, как помрачнело лицо девушки.

      – О чем ты думаешь, Таточка?

      – Почему эти идиоты тащат на себе остатки прежней жизни? Если бы я уходила, ничего не взяла бы с собой. Кроме себя.

      – Неужели у тебя совсем нет вещей?

      – Есть, но я ничего бы не взяла.

      – Даже моего «Медного всадника»? Хотя бы это ты должна захватить.

      Она попыталась растянуть губы в улыбке.

      – Разве что это. Но либо я убегаю, чтобы спастись, либо нагружаюсь ненужным хламом, который только задерживает меня, и подвергаюсь смертельной опасности. Не думаешь, что мы должны спросить себя, какова наша цель? Мы покидаем свой дом? Начинаем новую жизнь? Или собираемся продолжать старую где-то в другом месте?

      – Хорошие вопросы.

      – Да.

      Она задумчиво уставилась в пространство. Александр потерся щекой о ее короткие волосы. У него из прежней жизни осталась только одна вещь. Америка же словно не существовала… разве что в его памяти.

      – И все же я хотела бы найти брата, – прошептала она.

      – Знаю, – горячо подхватил Александр, – я тоже хотел бы найти его ради тебя.

      Татьяна