Медный всадник. Полина Саймонс

никогда не имели дела с минами, они умели только стрелять, но все винтовки были отобраны для солдат. Оружие осталось лишь у Александра и двух его сержантов.

      Поздно вечером новый командир позвал Александра на свой командный пункт. Александру он не нравился так же сильно, как нравился Прозоров.

      – Старший лейтенант, сколько человек под вашим началом?

      – Всего двенадцать, товарищ полковник.

      – Много.

      – Много для чего?

      – Немцы только что разбомбили вокзал в Луге. Теперь эшелоны с боеприпасами и подкреплением сюда не пройдут. Нам нужно, чтобы вы и ваши люди расчистили пути, тогда саперы смогут проложить новые шпалы и возобновить движение к завтрашнему утру.

      – Но уже стемнело.

      – Знаю, но не могу же я осветить вам дорогу. Белые ночи позади, а работу нужно сделать немедленно.

      И когда Александр был уже у выхода, полковник, словно спохватившись, добавил:

      – Кстати, я слышал, что в здании вокзала скрывались добровольцы. Посмотрите, может, стоит похоронить трупы.

      На вокзале пришлось использовать все имеющиеся в наличии керосиновые лампы, чтобы осветить пути. На земле валялись осколки кирпича, поломанные балки, куски штукатурки – все, что осталось от здания. Рельсы были уничтожены на пятидесятиметровом отрезке.

      – Эй, есть кто живой? – окликнул Александр. – Отзовитесь!

      Никто не ответил.

      Подойдя ближе к развалинам, он повторил:

      – Кто здесь?

      Ему показалось, что он слышит стон.

      – Все погибли, товарищ старший лейтенант, – сказал Кашников. – Взгляните только, камня целого нет.

      – Да, но послушай… кто здесь?

      Он стал отбрасывать обломки.

      – Помоги же!

      – Сначала нужно бы взяться за рельсы, – настаивал Кашников. – Разобрать завалы, чтобы саперы могли подвести электричество.

      Александр пригвоздил его холодным взглядом:

      – Прежде всего люди, сержант.

      – Но у нас приказ полковника, – промямлил Кашников.

      – Нет, сержант, здесь приказываю я. Шевелись!

      Александр принялся разгребать груды булыжников, обломков рам и осколков стекла. Света почти не было, видимости – никакой. Руки и одежда были покрыты пылью. Он порезался о стекло, но даже не чувствовал боли и понял, что ранен, только когда увидел капавшую с рук кровь. До него по-прежнему доносились стоны.

      – Неужели ничего не слышишь? – спросил он сержанта.

      Тот с тревогой смотрел на командира.

      – Ничего.

      – Кашников, у тебя что, обе руки левые? Говорю же, действуй!

      Наконец под кирпичом и сгоревшими балками они нашли труп. Потом два. Потом три. Потом груду тел, наваленных друг на друга. Александр подумал, что это странно. Их не могло так швырнуть друг на друга. Они не могли лечь друг на друга. Значит, кто-то уложил их в этой позе. Он напряг слух. Снова этот стон. Он сбросил на землю мертвого мужчину, потом