Ограниченный контингент. Тимур Максютов

десять минут. Команду ждём.

      – Чего препод сказал-то?

      – Сказал, ага… Он орал так, что я думал – в штаны от напруги наложит. Ещё один косяк – и рапорт подаст начальнику училища, а уж «двойки» по тактике сам поставит всему экипажу. Мешок с пайком отобрал, гад. Чтобы мы не вздумали консервами пулять и рафинадом вместо картечи… Ладно, он мужик отходчивый. Прорвёмся.

      Рация ожила, зашипела.

      – Броня, я первый, доложить о готовности.

      Витька нажал тангенту переговорного устройства.

      – Первый, я «Береза», к бою готов… Механик, заводи!

      Заревели дизели, плюясь синим дымком. Визжа, ушла в зенит красная ракета. Линия «переднего края противника» вздыбилась черными фонтанами взрывов – группа имитации старательно изображала артиллерийскую подготовку наступления.

      – Броня, я первый. Шквал – триста тридцать три, шквал – триста тридцать три…

      – Механик, вперед! Ну, понеслась манда по кочкам…

      Грохоча гусеницами, «шестьдесят двойки» летят вперед. Танк швыряет на ухабах. Витька командует:

      – Тридцать – ноль, танк противника, дистанция восемьсот. Бронебойным – огонь!

      Марат, с трудом балансируя на прыгающем полу боевого отделения, запихивает тяжелое серебристое тело холостого снаряда в отверстие казенника.

      – Бронебойным – готово!

      – Выстрел!

      Жёлтые пороховые газы мгновенно заволакивают внутреннее пространство башни. Ничего не видно, отравленная вонью сгоревшего пороха голова тяжелеет, команды еле слышны, будто в шлемофон набили ваты… Еще снаряд. Звякая стреляными гильзами, лупит пулемёт.

      Танк внезапно останавливается. Марат от неожиданности влетает лбом в броню.

      – Блядь! Чего там, почему встали?

      Насмешливый Витькин голос трещит в наушниках:

      – Всё, первый рубеж обороны взяли, тормоз.

      – Чего-то быстро.

      – А танковые войска – это натиск и стремительность. Теперь отражение контратаки противника. Сколько снарядов осталось?

      – Последний зарядил. Витя, вруби воздушку. Ни хрена не видно из-за газов.

      Загудел, набирая обороты, вентилятор, но легче не стало. Дым становился только гуще и вроде бы изменил запах и цвет.

      – Мы чего, горим, что ли?!

      Почти сразу вызвал Бородин по рации:

      – «Береза», я первый! Почему дымите?! Доложите обстановку!

      Витька чертыхнулся и приказал:

      – Так, осмотрелись все! Что горит?

      – Внутри чисто. Блин, сзади дым валит, с моторного отделения вроде.

      Счастливо хихикающий Игорь Прухин полюбовался на чадящую дымовую шашку, уложенную на крышу трансмиссии.

      Вытер слезящиеся красные глаза, спрыгнул на землю и пошел к передней части танка, бормоча: «Сейчас я вас с обоих концов подпалю. Назначили во враги – так получайте теперь…»

      Все заговорили одновременно:

      – «Берёза», блядь, что там у вас? Ответьте первому!

      – Шляпин, там кто-то у танка бродит!

      – «Берёза»!!! Приступить к отражению