Ограниченный контингент. Тимур Максютов

гвардейцы! Выходим через пять минут. И чтобы не как в прошлый раз! А то я из-за вас пиво Колчану проиграл. Если опять плохо пробежите – закрою увольнения к чёртовой матери. Пруха!!! А ты какого хрена сопли жуёшь, не готовишься?

      С одутловатого Игорёхиного лица исчезает улыбка.

      – Так это… Как же я? Я не смогу. Никогда ещё не бегал.

      – Слушай, ты, результат акушерской ошибки, так бывает, что твой график бесконечного лечения не совпадает с планом спортивных занятий роты. Собирай своё барахло – и на улицу, в строй.

      Сержант Скачек ржёт:

      – Всё, товарищ старший лейтенант, идите Колчанову пиво покупайте. С Прухой мы вообще до финиша не доберемся. Никогда. В нем же почти центнер живого весу, если с дерьмом считать.

      – Так, Вацлав, отставить идиотский смех. Если он бежать не сможет – несите его на руках. Для равномерного распределения нагрузки на курсантов группы разрешаю его расчленить на мелкие части.

      Пруха горько вздыхает и бредет по центральному проходу, волоча по полу автомат и роняя поочередно противогаз и вещмешок.

* * *

      – На старт! Внимание! Марш!

      Пошли, родимые. Два коротких вдоха – два выдоха, снова два вдоха… Про себя надо петь какую-нибудь бодрящую песню, тогда организм быстрее втянется в ритм. Например, Высоцкого:

      Солдат всегда здоров,

      Солдат на всё готов,

      И пыль, как из ковров

      Мы выбиваем из дорог…

      Бух-бух сапогами. В горку работаем, с горки отдыхаем. Если ты переел за завтраком – ты труп! Если ты куришь – ты труп! Кто-то уже ловит недостающий воздух раззявленным ртом, пуча глаза. Кто-то блюет в кустиках, чтобы, вытерев рот, вернуться на усыпанную скользкими сосновыми иглами дорожку и догонять своих.

      Впереди – Сашка Ершов, перебирает длиннющими лосиными ногами, задает темп. Он спиной чувствует дыхание группы и регулирует скорость.

      Бух-бух. Сердце где-то в пищеводе. Бок колет, будто пронзённый штыком.

      Пруха не держит темп. Глаза закатываются под бледный лоб.

      – Бежать, скотина! Кто-нибудь, возьмите автомат у него.

      Искандер Анваров подхватывает чужой «калашников», вешает на шею прухинский вещмешок и уносится в голову колонны. Это помогает ненадолго – через минуту ноги у Игоря подламываются, и он плашмя падает мордой на асфальт, не успев даже подставить руки. Мы останавливаемся, переводя дыхание.

      – А ну, гад, подъём! Всех подводишь! Не уложимся в норматив – завтра опять побежим. Так, берем его под конечности…

      – Может, проще его прибить и в кусты закинуть?

      – Не, не выйдет. На финише считать будут, засекут нехватку.

      Бух-бух сапогами. Вдох-вдох-выдох-выдох. Мы несем Пруху, растянув за руки и за ноги лицом вниз.

      – Как он там, хоть дышит?

      – Да какая на хрен разница! Главное – за ленточкой это туловище сдать.

      И не остановиться,

      И не сменить ноги,

      Сияют наши лица,

      Сверкают