Полтора килограмма соли. Татьяна Леонтьева

мам, все в порядке. Я так…

      И, прижав книжку к бедру, засеменила к кровати. Сестра перевернулась на другой бок на своей и вздохнула.

      …Интересно, а мне кто-нибудь когда-нибудь такое посвятит?

      На кружке у Ярославцева девчонки время от времени вертелись, шушукались и делали загадочный вид. Понятное дело, что им не терпелось все рассказать. Что Коваль козел, что он приставал к Чпоксу и теперь мы объявляем ему бойкот. Но уговор у нас был такой – все хранить в секрете. В страшную тайну мы посвятили только Наталку, и она тоже вошла в наше общество «Ненавидящих Коваля».

      Ярославцев иногда внимательно поглядывал то на Белку, то на Чпокса, чувствуя, что все мы взбудоражены. Он определенно тоже что-то думал, и мне в тот день казалось, что вообще все мы думаем об одном и том же, только молчим, связанные непонятно чем.

      После того как я зачитала «новенькое», Ярославцев стрельнул глазами куда-то в сторону и проговорил:

      – А тебе, Танюш, Коваленко привет передавал…

      Девчонки обернулись ко мне.

      Я вздрогнула и, как водится, стала медленно наливаться краской.

      – А почему мне-то? – жалобно спросила я.

      – Ну уж это тебе виднее. Не знаю, – пожал плечами Ярославцев. – Так и сказал: «Танечке Коржуткиной передавай привет». Вот я и передаю… У кого еще есть новое?

      Чпокс подняла руку: – У меня.

      – Давай, Ксюша, – улыбнулся Ярославцев. Он Чпоксовы стихи очень любил и приготовился к чему-то приятному, потирая руки.

      Чпокс запрокинула голову и стала читать:

      Тут лоно зла, и лоно тьмы, и лоно пустоты.

      И здесь никто не наделен частицей доброты.

      Здесь ненависть и лесть проводят век.

      Здесь жизнь не в счет, и здесь живет –

      презренный человек.

      После каждого нового стиха Ярославцев обычно обводил хитрыми глазами всю нашу компанию, следя за реакцией. Нравится? Не нравится? Потом несколько секунд молчал, как бы давая уложиться в голове услышанному. И только потом говорил что-нибудь вроде:

      – Ве-ли-ко-леп-но!

      А после похвал делал критические замечания.

      Но на этот раз он не стал ловить наши взгляды, опустил глаза и над чем-то как будто размышлял. Пауза росла.

      – Неплохо, – как-то снисходительно проговорил Ярославцев. – Только кому же, Ксюша, они посвящены, твои стихи?

      Чпокс встала и приготовилась говорить. Белка ущипнула ее за локоть. Я сделала какое-то нечаянное движение. Нельзя допустить!

      – Коваленке! – сказала Чпокс.

      Ярославцев сделал шаг назад и еще какое-то время помолчал, на этот раз уже водя своими темными глазами туда-сюда, пытаясь понять, что тут у нас происходит.

      – Но… почему? – тихо и с какой-то грустью спросил он.

      – Потому что он дурак! – выпалила Чпокс.

      И в этот момент прозвенел звонок, и мы сорвались со своих мест.

      – Ребята, не забудьте! – крикнул нам вслед Ярославцев. – В следующий раз – встреча с Лемешевым!

      На улице Белка