Полтора килограмма соли. Татьяна Леонтьева

Чистый китайчонок. Чрезвычайно умный китайчонок. Ты чего такой умный? И чего такой маленький?

      – А почему бы и нет? – брякнула я.

      Это я частенько говорила, когда не знала, что ответить. Коваленко расхохотался и направился к Ярославцеву.

      Я сидела красная как рак. Почему китайчонок? На этот случай у меня тоже был припасен ответ. Если меня спрашивают, что это за национальность, я рублю сплеча и говорю, что вот перед вами последствия татаро-монгольского ига. Все ржут и больше не пристают. Нуда, лицо у меня какое-то монголоидное. По маминой линии все вроде русские, фамилии русские, а лица плоские и с широкими скулами. А с папиной линией я была незнакома. Совсем недавно я случайно узнала, что там все чуваши. Я на четверть чуваш. Моя фамилия – Коржуткина. «Коржутка» – это «корзинка» по-чувашски. Вроде бы кто-то из моих прадедов родился раньше срока и вытепливался вместо инкубатора в корзинке. И так приобрел свое прозвище.

      И вот я сидела и на всякий случай готовила ответы. Но Коваленко меня больше ни о чем не спрашивал.

      Когда писатели совсем раздухарились, мы засобирались домой. В коридоре курили незнакомый дядечка и Коваленко.

      И тут произошло это самое.

      Мы покивали дядечке и демонстративно миновали Коваленко. Но он, вальяжно направившись к Чпоксу, сказал:

      – Нула-адно, красавица, не обижайся! Глаза у тебя, как у хамелеона. На пол-лица расплылись!

      И чмокнул ее в щеку. Ксюха переломилась, выдернулась и ринулась по коридору, работая локтями и приседая на чуть согнутых коленях. Мы обалдело потоптались на месте и бросились ее догонять.

      На следующий день после уроков мы не пошли в поэткруж, а собрались у Чпокса дома на совещание, выгнав из комнаты Тощего Мешка.

      – Танька, Белка, – сказала Чпокс, – я объявляю Ковалю войну.

      Белка нахмурила брови:

      – Вот козел! Нет, девчи, это правда так нельзя оставить. Ни фига себе!

      – Надо придумать месть, – продолжала Чпокс.

      – Страшную, – загорелась Белка.

      – А какую? – усомнилась я. – Вы чё, с ума сошли? А Ярославцев?

      – А Ярославцеву не скажем. Нет, ну, короче, Танька, это ж копец какой-то. Лезет к Чпоксу со своими поцелуями.

      – Меня чуть не вырвало, – горячилась Ксюша и передергивала худенькими плечиками.

      Белка вскочила на кровать и затараторила:

      – Короче. Возьмем его книжку, сожжем, а обгоревшую обложку вышлем по почте. Или в квартиру подбросим.

      – Точно, – подхватила Чпокс, – пусть знает, что стихи у него говно! И сам он говно!

      – Будет знать. И во всем остальном, если он к нам припрется или еще что, объявляем Ковалю бойкот!

      – Бойкот! – повторила Чпокс.

      – Ты с нами? – недоверчиво спросила Белка. – Ты что, Танька, не считаешь, что Коваль козел?

      – Я с вами, – проговорила я.

      Наталки с нами не было.

      29:66

      Федя

      Вот уже которую неделю я живу без Ковалена. Первое время друзья позванивали, справлялись, как я там поживаю. Как будто я заболела или еще что. Я действительно