Цент на двоих. Сказки века джаза (сборник). Френсис Скотт Фицджеральд

почему не идешь?

      – Я устал от вечеринок, – воскликнул Перри. – Уже тошнит. Я уже так навеселился, что тошнит!

      – Может, ты собрался к Говарду Тейту?

      – Нет же, я сказал. Мне все это надоело.

      – Ну что ж, – как бы в утешение сказал Мэйси, – у Тейтов все равно будут одни школьники.

      – Да говорю я тебе…

      – Я подумал, что ты наверняка собрался куда-нибудь. Судя по газетам, ты под Рождество не пропустил ни одной вечеринки!

      Перри угрюмо хмыкнул.

      Он больше никогда не пойдет на вечеринку! В его голове крутилась классическая фраза о том, что эта страница его жизни закрыта, закрыта навсегда! А когда в голове крутится «закрыта, закрыта навсегда!» или что-то подобное, можно с полной уверенностью сказать, что тут не обошлось без женщины, которая, так сказать, и осуществила это закрытие. Перри также пришла в голову еще одна классическая мысль о том, что самоубийство, в сущности, просто трусость. Эта мысль всегда отдает благородством, таким теплым и воодушевляющим! Только подумать, сколько достойных людей мы бы потеряли, если бы самоубийство не было бы просто трусостью!

      Прошел час, и в шесть вечера Перри потерял всякое сходство с молодым человеком, рекламирующим линимент. Теперь он выглядел как первый набросок к картине разгула. Они пели импровизированную песню, текст которой только что придумал Бэйли:

      Некий Пер Ламп, соблазнитель известный,

      Всегда отличался за чаем воскресным:

      Он переливал и заливал,

      Ни разу ни капли не проливал —

      При этом салфеткой колени свои он никогда не накрывал!

      – Проблема в том, – сказал Перри, закончив взлохмачивать свои волосы расческой Бэйли и пытаясь повязать на голову оранжевый галстук, чтобы подчеркнуть свое сходство с Юлием Цезарем, – что вы, парни, ни черта не смыслите в пении. Как только я ухожу вверх и начинаю петь тенором, вы тоже начинаете петь тенорами.

      – У меня от природы тенор, – глубокомысленно заявил Мэйси. – Голос не тренирован, вот и все. Абсолютный слух, говорила тетка. Прекрасный певец от рождения.

      – Певцы, певцы, все прекрасные певцы, – вставил Бэйли, который в этот момент разговаривал по телефону. – Да нет, не в кабаре. Я хочу яйцо. Пусть какой-нибудь проклятый клерк, который с едой – едой! Я хочу…

      – Юлий Цезарь! – объявил Перри, отвернувшись от зеркала. – Человек со стальной волей и железными принципами.

      – Заткнись! – взвизгнул Бэйли. – Эй, это мистер Бэйли. Пришлите нам ужин. Что-нибудь грандиозное. На ваш выбор. Прямо сейчас!

      С некоторым затруднением он попал трубкой обратно на телефон, после чего его губы сжались, и с выражением торжествующей настойчивости он выдвинул нижний ящик шкафа.

      – Взгляните! – не терпящим возражений тоном скомандовал он.

      В его руках оказалось некое вычурное одеяние из розовой дешевой ткани.

      – Штаны! – важно произнес он. – Глядите!

      На свет появилась розовая рубашка, красный галстук и детский