Гостиница тринадцати повешенных. Анри де Кок

соединения драгоценных камней!

      Графиня де Шале, будучи женщиной крайне суеверной и доверчивой, как и все знатные дамы, и даже господа той эпохи, с некоторым удивлением заметила:

      – Как! Вы бы посмели, вопреки законам гостеприимства и уважения к данному ей обету, заставить эту женщину снять маску?

      – Сударыня, – серьезно отвечал Паскаль Симеони, – я верю в людей злых, недобрых, но не в волшебников. Эта женщина явилась сюда с явным намерением зародить в вас тревогу касательно судьбы вашего сына, и, повторюсь, я любой ценой заставил бы ее объяснить побудительные причины таких действий! В том случае, если бы мне доказали правомерность этих действий, я принес бы все возможные извинения. А сейчас, госпожа графиня, прежде чем я буду иметь честь попрощаться с вами, не объясните ли вы…

      – Так вы не останетесь обедать в замке, сударь?

      – Нет! Женщина в маске не могла уехать далеко… и мне бы очень хотелось ее нагнать.

      – Будь по-вашему! Что же до объяснений, господин Паскаль Симеони… вас ведь, кажется, так величают, не так ли?

      – Именно так, сударыня… теперь. Решив вернуться к мирской жизни, я счел за благо сделать это под новым именем, нежели под тем, которое пробуждает воспоминания.

      – Так вот, господин Паскаль Симеони, мне известно лишь то, что мой сын любим честолюбивой женщиной и ненавидим могущественным министром. Мои же рекомендации будут такими: оберегать моего сына от нежности герцогини де Шеврез и от вражды кардинала де Ришелье.

      Паскаль Симеони поклонился.

      – Теперь мой путь начертан, – сказал он, – и я пойду по нему, не отклоняясь от этой линии ни на шаг. До свидания, ваше сиятельство!

      Он направился к двери, но графиня остановила его легким взмахом руки.

      – Но… – промолвила она, покраснев.

      – Что-то еще, сударыня?

      – То, чем вы займетесь, служа мне и моему сыну, сударь, будет отнимать все ваше время… и стоить вам немалых расходов… а возможно, и жертв. Полагаю, мне следует…

      С этими словами она направилась к серванту, вероятно, для того, чтобы взять из него золото.

      Паскаль Симеони, в свою очередь, удержал ее жестом.

      – Ни шага более, сударыня! – сказал он. – Я достаточно богат для того, чтобы бескорыстно служить тем, кого уважаю… и люблю. Позвольте же мне не продавать вам ни своей крови, ни своей души, но просто отдать их вам.

      Жестом, преисполненным благородства, госпожа де Шале протянула искателю приключений руку.

      – По крайней мере, – сказала она, – вы ведь не откажетесь пожать мне руку на прощанье, сударь?

      Он взял эту красивую руку и, преклонив колено, поднес ее к своим губам.

      – Ах! – воскликнул он весело, распрямляясь. – Раз уж вы так добры, сударыня, господин барон де Ферье, полагаю, вам уже рассказывал об одном дворянине, с которым они встретились в лесу и который так храбро защищал их от Босоногих.

      – Но, господин… де Ферье говорил, что лишь благодаря вашей храбрости…

      – О, да ведь это