Сказания новой Руси. Рассказы, сказки, памфлеты, эссе. Геннадий Мурзин

потреблю свою норму и завяжу.

      – Как не помнить!

      – Ты не верил, помнишь? Трепотней называл.

      Я засмеялся.

      – Так ведь, как ты говорил? Выпью цистерну и – все.

      – Ха-ха-ха! Такая норма.

      – Можно ли, будучи в здравом уме и твердой памяти, поверить, что ты одолеешь этакую «норму»?

      – Осилил-таки, скажи? Уже сколько лет и ни грамма. Даже в большие праздники. Так что, извини, что сидим всухую.

      – А чай?

      – Не как прежде… Впрочем, ты и тогда не шибко-то баловался.

      Я заметил:

      – Жена, наверное, не нарадуется.

      Денис фыркнул.

      – Как бы не так! Все равно зудит над ухом. Правда, по другим поводам… Находит… Никак не угомонится. В крови у баб…

      Сделав пару глотков горячего и запашистого чая, решил спросить:

      – В прошлом, помнишь, ни одной бабы не пропускал…

      – Было, да быльём давно поросло.

      – Так-таки и с этим завязал?

      – Все оставил там.

      Попытался опять пошутить, но, кажется, неудачно:

      – С любовью кончены все счеты?

      Денис посмотрел мне в глаза и грустно вздохнул.

      – Знаешь, о чем я думаю?

      – Пока не скажешь – не узнаю.

      – Камер-юнкеру Пушкину бы хорошую жену! – какой резкий в разговоре поворот, но это неудивительно: он на своего «конька» не мог не вскочить.

      – И что тогда?

      – Прожил бы долгую и счастливую жизнь… И написал бы еще много замечательных вещей.

      – Натали он любил, – заметил я.

      – Да, любил…

      – И волочился за двумя десятками других.

      – А она?! – Денис недовольно и осуждающе хмыкнул. – Хвостом крутила! Ревность в муже вызывала… Из-за нее он погиб, из-за нее!

      – Это – твое мнение.

      – Не только! Это мнение многих исследователей жизни и творчества Пушкина, – Денис покачал головой и добавил. – Не повезло гению.

      – С судьбой не поспоришь.

      – Возможно… Но неудачников все равно больше.

      – Удачлив тот, кто за ценой не стоит…

      – Любовь – бесценна, – Денис вздохнул, – особенно, если верная, взаимная. Нет такой цены, которой бы не стоило пожертвовать ради счастья любить и быть любимым.

      Вечерней электричкой я уехал. Прощаясь, Денис спросил:

      – Увидимся ли?

      Мне не хватило мужества солгать, и я честно, глядя в его потускневшие глаза, с грустью признался:

      – Вряд ли…

      Крутая динамистка

      Астафьев и Корепанов вернулись к себе в половине седьмого вечера. Они поднялись на третий этаж, приблизились к двери кабинетика, но оттуда доносился дикий мужской хохот. Астафьев чертыхнулся в сердцах.

      – Черт, что им надо? Все еще на работе торчат. Думал, что их след давным-давно простыл, – он обернулся к сопровождению. – Одну минуту… подождите здесь, – он вошел. – Что вы тут делаете? – спросил он находившихся в кабинетике. – Не пора ли по домам?

      Капитан