Сказания новой Руси. Рассказы, сказки, памфлеты, эссе. Геннадий Мурзин

и у меня.

      – Из Свердловска, если по-нашему, – она закивала. – Ясненько… Понятненько… Не из наших ли будешь, а?

      Я отрицательно мотнул головой.

      – Нет… Но несколько лет жил…

      – А-а-а, – протянула старушка. – Не вместе ли с Дениской работал?

      – Вместе. Правда, недолго.

      – Ну-ну-ну… То-то, гляжу, и вроде как признаю… Видала… Признаю… Помню…

      Опять подивился памятливости поселковых. Заметив, что нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу, старушка пришла на выручку.

      – Иди-иди… Порадуй Дениску… Примет… Оно, конечно, не так, как прежде… Тогда-то о-го-го, как гулял: дым коромыслом и на неделю… бывало… Ныне… Куда там?.. Только – чай, да-да, исключительно чай… Свое Дениска уже выпил.

      Не сумев скрыть удивления, спросил:

      – Не потребляет? Нет-нет?

      – Ни в рот! Ни маковой росинки!

      Я улыбнулся.

      – Тогда – обойдемся и чаем.

      – Да уж придется… А меня, неужто, не признал?

      – Нет, – честно признался я. – Разве встречались?

      – Как же!.. Я вспомнила… В один день даже сильно полаялись. Помнишь? Нет?

      – Нет, – опять был вынужден признаться.

      – Дырявая, гляжу, у тебя башка, честно сказать, никуда негодная. А я – помню. Критику навел, ну а я – взбеленилась. Прибежала в редакцию и с порога спустила на тебя всех собак… Отвела душу и угомонилась сразу.

      Я в нерешительности заметил:

      – Не помню, чтобы я с кем-то лаялся.

      – Ясное дело, – старушка кивнула, – ты молчал. Это ведь я в прежние времена любила пособачиться… А статейку ту храню: какая-никакая, а все-таки память. Той-то газеты нет… Сейчас – «Вести». В Москве – свои «Вести», у нас – свои. Все, как в столице, – старушка коротко хохотнула, – только дома пониже да асфальт пожиже.

      Я зачем-то спросил:

      – А телевизор хоть показывает? Или, как в прежние времена, одни силуэты?

      Старушка, поджав губы, серьезно ответила:

      – Одинаково.

      – Трудно смотреть, – посочувствовал я.

      – Пообвыкли. У кого – «тарелки», получше кажет.

      – И понимаете, что показывают?

      – Как же… Понимаем… Где глазами, а где догадкой.

      Я вошел в подъезд дома. Поднялся по шатким и скрипучим деревянным ступеням на второй этаж. Вот и дверь квартиры №8. Все тот же дерматин, которым обита дверь, все та же большая круглая кнопка звонка. Нажал один раз, а потом и второй.

      – Кто такой торопливый? – услышал я сначала знакомый (кажется, совсем не изменился с годами) голос, а потом и шаркающие шаги хозяина.

      Дверь открылась, и я увидел Дениса. Он сильно изменился: передо мной стоял сморщенный и сгорбившийся старичок, под глазами – синюшные мешки, свидетельствующие о проблемах с печенью.

      – Ты?! Откуда? Не с неба ли?.. Ну, проходи, – прикрывая за мной дверь, заметил. – Давненько… Очень-очень давно глаз не казал…