Фиалковое утро. Сати Харлан

беса, что терпеливо ждал моего ответа и был готов приступить к упокоению моей беды.

      В мой первый год в столице этот мужчина казался мне красивым: серебряные волосы, синие глаза с ядовито-березовыми радужками, поджарое гибкое тело. Все изменилось. Усугубилось. Теперь я вижу в своих снах только одного мужчину.

      – Сама как-нибудь. Спасибо.

      Подвал библиотеки не вонял, а смердел. Каменные стены блестели от плесени. Пламя на свечах жалобно потрескивало, умоляя забрать их и избавить от страданий.

      Несколько часов я осматривала подгнивающие трупы. Никакие травы и растворы не могли остановить разложение, которое ощутимо усложняло осмотр.

      – Пару трупов подгрызли крысы, Пирс, – сказала я, услышав за спиной эхо шагов. – Смотри за ними лучше. Срань!

      Я отдернула руку, провалившуюся в плохо заштопанный живот Хельги.

      – Я тут немного подпортила сыроеда. – Осмотрела. В целом она выглядела целой, не считая дырки в животе и темных пятен на теле. – Скажи врачевателю, что это ты сделал. Мне нельзя было сюда приходить.

      Пирс не отвечал. Он остановился за моей спиной и молчал.

      – Что не так?

      – Врачеватель только что приходил. Хвастался, что Первый Ворон короля вырезал отряд харийских крыс, бесчинствующих недалеко от Бакатара.

      – И? – Я продолжила тщательно изучать каждую царапинку на теле девушки. Тщательнее чем это того требовало. – Где он сам?

      – Я отправил его домой. – Пирс обогнул деревянный стол, служивший покойнице кроватью, и долбанул меня осуждением. – Как ты могла?! Ты пролила родную кровь!

      – Они обворовывали торговцев, губили плодородные поля, забивали скотину. Они обрекали мирных жителей Аракана на голодную смерть.

      – Ты выбираешь чужаков, Гарэт. Как ты это не поймешь? Им плевать на тебя. Мы для них бесы – проклятые души, что заслуживают подземного пекла за то, что посмели родиться. На днях меня закидали камнями дети. ДЕТИ! А я ведь хотел поделиться с ними списанными книгами.

      – Передумал? – сухо спросила я, пытаясь перевернуть Хельгу на живот.

      Нет ничего удивительного в том, что рассказал Пирс. Сам виноват. Не надо было переться в жилые кварталы, открыто сверкая бесовскими глазами.

      – Нет. Поделился, – сдержанно ответил он и в секунду взорвался. – Прочь! Не хочу больше видеть тебя, братоубийца! Харийка, проливающая харийскую кровь по указу чужого короля, – позор для всех нас! Не смей больше сюда приходить. Вон!

      Я оставила в покое многострадальную девушку и выпрямилась, сохраняя наружное спокойствие. Внутри же, под бледной кожей и харийской плотью, разрыдалась душа.

      – Закончил? Я могу продолжить?

      – Убирайся, Гарэт.

      – Я вернусь, – сухо оповестила я и, перед тем как уйти, добавила: – Займись крысами, Пирс, а то отожрутся и загрызут тебя во сне. – Хариец украдкой осмотрел темные углы подвала. – Доброй ночи.

      Территория дворца укуталась уютной звездной ночью. Высокие окна замка уже спали, свечи в низких фонарях сгорели на треть,