Замогильные записки Пикквикского клуба. Чарльз Диккенс

быстроту своего бега.

      Лишь только м‑р Пикквик уселся на свое место, и м‑р Уардль, надсадивший свою грудь бесполезным криком, всунул свою голову в карету, как вдруг страшный толчок заставил их судорожно отпрянуть от своих относительных углов. Раздался сильный треск, крик, гвалт, – колесо покатилось в канаву – карета опрокинулась на бок.

      Через несколько секунд общей суматохи – барахтанья лошадей и дребезжанья стекол – м‑р Пикквик почувствовал, как высвободили его из-под руин опрокинутого экипажа и как, наконец, поставили его на ноги среди грязной дороги. Высвободив свою голову из капюшона шинели и поправив очки на своих глазах, великий муж поспешил бросить орлиный взгляд на окружающие предметы.

      Старик Уардль, в изорванном платье и без шляпы, стоял подле м‑ра Пикквика, любуясь на обломки опрокинутого экипажа. Ямщики, ошеломленные падением с козел и облепленные толстыми слоями грязи, стояли подле своих измученных коней. Впереди, не дальше как в пятидесяти шагах, виднелся другой экипаж, придержавший теперь своих лошадей. Кучера с грязными лицами, обращенными назад, ухмылялись и оскаливали зубы, между тем как м‑р Джингль с видимым удовольствием смотрел из окна кареты на поражение своих преследователей. Темная ночь уже сменилась рассветом, и вся эта сцена была совершенно видима для глаз при бледном утреннем свете.

      – Э-гой! – заголосил бесстыдный Джингль. – Перекувырнулись, господа? Жаль. Как ваши кости?… Джентльмены пожилые… тяжелые… с грузом… очень опасно!

      – Ты негодяй! – проревел в ответ м‑р Уардль.

      – Ха, ха, ха! Благодарим за комплимент… сестрица вам кланяется… благополучна и здорова… просит не беспокоиться… ехать назад… поклон олуху Топману. Ну, ребята!

      Ямщики взмахнули бичами, отдохнувшие кони помчались с новой быстротой, м‑р Джингль махнул на прощанье белым платком из окна своей кареты.

      Ничто во всей истории, ни даже самое падение, не могло поколебать невозмутимого и плавного течения мыслей в крепкой голове президента Пикквикского клуба. Но отчаянная дерзость шарлатана, занявшего сперва деньги у его любезного ученика и потом в благодарность осмелившегося назвать его олухом… нет, это было невыносимо, нестерпимо! М‑р Пикквик с трудом перевел свой дух, покраснел чуть не до самых очков и произнес весьма медленным, ровным и чрезвычайно выразительным тоном:

      – Если я где-нибудь и когда-нибудь встречу этого человека, я… я… я…

      – Да, да, все это очень хорошо, – возразил м‑р Уардль, – но пока мы здесь стоим и говорим, они успеют выпросить позволение и обвенчаться.

      М‑р Пикквик приостановился и крепко закупорил мщение в своей богатырской груди.

      – Далеко ли до станции? – спросил м‑р Уардль одного из ямщиков.

      – Шесть миль или около того: так, что ли, Томми?

      – Нет, брат, врешь: слишком шесть миль. Он врет, сэр, до следующей станции будет гораздо больше шести миль.

      – Делать нечего, Пикквик;