Замогильные записки Пикквикского клуба. Чарльз Диккенс

воскликнули с энтузиазмом его друзья.

      М‑р Пикквик бросил вокруг себя испытующий взгляд. Пламенное усердие молодых людей, столь ревностных к общему благу, распалило его собственную грудь благороднейшим энтузиазмом. М‑р Пикквик стоял во главе пылкого юношества, он это чувствовал и знал.

      – Господа, предлагаю вам окончить этот день пирушкой в честь и славу науки! – воскликнул президент вдохновенным тоном.

      И это предложение было принято с единодушным восторгом. М‑р Пикквик уложил свое сокровище в деревянный ящик, купленный нарочно для этой цели у содержательницы трактира, и поспешил занять за столом президентское место. Весь вечер посвящен был заздравным тостам и веселой дружеской беседе.

      Было уже одиннадцать часов, – позднее время для маленькой деревушки, – когда м‑р Пикквик отправился в спальню, приготовленную для него заботливой прислугой. Он отворил окно, поставил на стол зажженную свечу и погрузился в глубокомысленные размышления о достопамятных событиях двух последних дней.

      Время и место были удивительным образом приспособлены к философическому созерцанию великого человека. М‑р Пикквик сидел, облокотившись на окно, сидел и думал. Бой часового колокола, прогудевшего двенадцать, впервые возвратил его к действительному миру. Первый удар отозвался торжественным звуком в барабанчике его ушей; но когда смолкло все и наступила тишина могилы, м‑р Пикквик почувствовал себя совершенно одиноким. Взволнованный этой внезапной мыслью, он разделся на скорую руку, задул свечу и лег в постель.

      Всякий испытал на себе то неприятное состояние духа, когда ощущение физической усталости напрасно вступает в бессильную борьбу с неспособностью спать. В этом именно состоянии находился м‑р Пикквик теперь, в глухой полночный час. Он повертывался с бока на бок, щурил и сжимал глаза; пробовал лежать спиною вниз и спиною вверх: все бесполезно! Было ли то непривычное напряжение, испытанное в этот вечер: жар, духота, водка и коньяк, странная постель, или другие какие-нибудь неразгаданные обстоятельства, только мысли м‑ра Пикквика с неотразимой силой обращались на фантастические портреты в трактирной комнате, и он невольно припоминал волшебные сказки самого фантастического свойства. Провертевшись таким образом около часа, он пришел к печальному заключению, что ему суждено совсем не спать в эту тревожную ночь. Досадуя на себя и на судьбу, он встал, обулся и набросил халат на свои плечи. «Лучше какое-нибудь движение, думал он, чем бесплодные мечты, лишенные всякой разумной мысли». Он взглянул в окно – было очень темно; прошелся вокруг спальни – было очень тесно.

      Переходя тревожно от дверей к окну и от окна к дверям, он вдруг припомнил в первый раз, что с ним был манускрипт пастора. Счастливая мысль! Одно из двух: или найдет он интересное чтение, или будет скучать, зевать и, наконец, уснет. Он вынул тетрадь из кармана своей бекеши, придвинул к постели круглый столик, зажег свечу, надел очки и�