Заклание. Семён Колосов

надеюсь, не против беседы?

      – Нет, почему бы нет, – отвечаю я, хотя на самом деле несколько обескуражен. Уверен, что тебе да и другим, моё изумление может показаться странным, но я действительно пребываю в лёгком смятении оттого, как легко этот джентльмен завязал со мной беседу, оттого, что он заговорил со мной, да и вообще меня заметил, если можно так назвать то, что его трость ненароком наткнулась на мою ногу. Признаться, за предшествующие годы я отвык даже от мысли, что могу быть для кого-то не то чтобы значим, но и вообще приметен.

      – Я, видите ли, могу иногда показаться крайне прямолинейным, но вы, наверно, уже догадались, что я абсолютно ничего не вижу, и потому я всегда спрашиваю. Это для меня единственная возможность понять, как реагирует собеседник, если не учитывать тон голоса, но так как я с вами ещё плохо знаком, то предпочитаю лучше спросить, чем гадать. Надеюсь, мои тирады вас ещё не утомили.

      За окном вкрадчиво, сокрытое ресницами хвойных верхушек, мне подмигивает солнце.

      – Не беспокойтесь, я и сам порою говорю не меньше.

      – Это очень хорошо. Но если я вам надоем, то вы мне лучше скажите. Есть люди, которые плохо разбираются в невербальных знаках, а я их и вовсе не вижу. Мне иногда думается, что всё было бы намного проще, если бы люди научились говорить друг другу правду и не скрывать свои эмоции, честно говорили бы о том, что им нравится и не нравится, что их привлекает, а что вызывает скуку, но, к сожалению, люди так устроены, что они часто врут другим, чтобы кого-то не обидеть, чтоб не показаться грубыми или, наоборот, чувственными и нежными, а ещё чаще, мне так видится, простите за оксюморон, что люди врут себе, пытаются скрыть свои желания и чувства даже от самих себя, не говоря уж о других.

      Заканчивая гному, он поворачивает голову к окну, как будто смотрит в проносящийся пейзаж и небо, изрезанное проводами линии электропередачи.

      – Да уж, люди – самое сложное, что есть на планете.

      – С этим не поспоришь. А вы уже бывали в этом месте? – он спрашивает про пансионат.

      – Нет, я еду туда в первый раз, но несколько о нём наслышан.

      – Вы увидите много интересного.

      – А вы бывали?

      – И не раз. Там, знаете ли, совершенно любопытнейшая публика, но в основном пожилые люди, бывают там и дети, даже семьи, редко молодые, не то место. Сборище всех тех, чьи родственники, редко они сами, сколотили приличествующее состояние, но всё же не настолько большое, чтобы тратить сотни тысяч на умирающих, больных или психически нездоровых людей.

      – Нелестно вы об этом месте.

      – Нелестно, но честно. Но если я ворчу, вы меня простите, я это не часто. Вы поймите, я этих людей не осуждаю, просто говорю, что они любопытны в общении, в своих суждениях, надеждах, предрассудках. Но в общем-то, обычные люди, вы в этом сами убедитесь.

      – А как вы собираетесь добираться от станции до пансионата?

      – Возьму такси.

      – Вы знаете, меня буду встречать, я мог бы захватить и вас с собою,