Свинцовый крест. Лидия Евгеньевна Короткова

больше. Фаина терпела, привыкала к отборной брани и сквернословию, убирала опустевшие бутылки и обвиняла в своих несчастьях проклятую войну. На радость матери подрастал смышлёный и весёлый сынишка Иван. С Кирой и Октябриной она виделась теперь редко – у каждой полно забот.

      Зоотехник Кира дождалась с войны Филаретова Виктора, демобилизованного танкиста, вышла за него замуж и родила сына Василия. Вскоре уже отплясывали и на свадьбе колхозной медсестры Октябрины, и в том же году она порадовала своего мужа Трапезникова Григория первенцем – сыном Михаилом. То в одном, то в другом доме появлялись новорождённые мальчики – природа, как могла, старалась восстановить утраченное равновесие.

      Детская кроватка с ангелом в изголовье теперь стояла в доме Трапезниковых, Шулаковым она больше не понадобилась, Иван так и остался единственным ребёнком в их семье. Своего отца он запомнил плохо. Вспоминалась то пилотка с красной звёздочкой, которой он гордился перед пацанами, то избитая мать с изуродованным кровоподтёками лицом, то медаль «За отвагу», которую отец прицепил к его майке. Остался страх, осевший инеем где-то в самой глубине сердца, слёзы матери да пьяный крик разгорячённого самогоном отца, вспоминались даже его слова, повторять которые Иван тогда стыдился, а вот лицо – лицо не запомнилось. В памяти Ивана он навсегда остался таким, как на довоенной свадебной фотографии, которая висела в простенке между окон в деревянной рамке. В детстве Иван часто забирался на стул, разглядывал фотографию и не мог поверить, что этот улыбчивый, красивый человек и есть его отец. Через год после Победы война догнала солдата: расшевелила в его теле многочисленные осколки и уложила под деревянный крест на деревенском кладбище.

      В трудах и заботах прошло несколько лет. Подросли ребята, отплакали вдовы, жизнь постепенно выходила на ровную дорогу.

      В центре села погибшим односельчанам воздвигли памятник: бронзовый солдат, опустившись на одно колено, склонил голову над длинным скорбным списком фамилий, выбитых на гранитной плите. Вокруг памятника, по числу погибших односельчан, школьники двумя рядами посадили молодые кедры, до макушек которых легко доставали первоклассники. Деревца вцепились в землю, все принялись, и дружно пошли в рост.

      Колхоз «Правда» был переименован, и теперь он назывался «Победа».

      В храме возобновилась служба. В доме умершего священника поселился отец Евгений с детьми и матушкой Агнией.

      Однажды вечером, заметив, что муж находится в благодушном настроении, Октябрина обратилась к нему с давно мучившим её вопросом:

      – Гриша, Мишутку крестить пора, ты обещал, что подумаешь, теперь и ехать никуда не надо…

      – Да разве я против? А что люди скажут, если коммунисты своих детей в церковь понесут?

      – Не нами это заведено, не нам и отменять, сам-то ты – крещёный! Да и секретаря вашей партячейки ещё покойный отец Илларион в купель окунал…

      – Поступай, как знаешь, – сдался Григорий, – только без