Свинцовый крест. Лидия Евгеньевна Короткова

подругу и сразу же получила подтверждение своей догадки.

      Откуда-то из темноты вынырнул Виктор Филаретов:

      – Кира, научи танцевать вальс, ты обещала.

      – Нечего было на перилах просиживать, я уже домой собралась, пусть тебя другие учат.

      – Виктор взял девушку за руку и вытащил на середину моста.

      Октябрина облегчённо вздохнула: пока подруга обучает этого неповоротливого медведя, домой можно не спешить.

      Забыв об усталости и не обращая никакого внимания на комаров, Кира снова и снова повторяла своему старательному партнёру: раз, два, три, раз, два три, смеялась, сбивалась с такта и наслаждалась своим превосходством над самым умным парнем в их селе. Она совсем не заметила, как время перевалило далеко за полночь, а её усилия увенчались успехом: Виктор оказался способным учеником и танцевал уже лучше всех ребят – он всегда и во всём был первым.

      О счастливой семейной жизни Фаина мечтала недолго. В августе, неожиданно не только для матери, но и для неё самой, у двери появились сваты. Геннадий был сам на себя не похож: в новом костюме, чрезмерно серьёзный и смущённый торжественностью момента, он ловил каждое слово будущей тёщи, от которой зависела его дальнейшая жизнь, и сердце Полины дрогнуло. Ещё накануне вечером в разговоре с дочерью она легко находила аргументы для обоснования своих сомнений, а сегодня, перехватив умоляющий взгляд, она не посмела встать на пути счастья своей единственной дочери.

      Вечером, накануне свадьбы, подруги собрались у Фаины, проводить её в желанную семейную жизнь, волнующую своей новизной и загадочностью. Пили чай, смеялись, рассматривали приданое и ждали, пока протопится и выстоится баня. Октябрина спохватилась:

      – Тонь, тебе не смеяться, а плакать положено, чтобы потом слёзы не лить, ты ж с волей прощаешься, а тебе хоть бы что. Плачь, кому говорю!

      – Ой, головушка моя горькая-а-а-а,– послушно затянула Фаина, – глаза её смеялись, она закрыла счастливое лицо руками, скорбно покачалась из стороны в сторону и уточнила, едва сдерживая смех: – Хватит или ещё поплакать?

      – Хватит, хватит, сейчас мы с тебя все грехи смоем, и станешь ты чище хрусталя.

      – Это вам с собой, – Полина подала дочери бутылку лёгкого домашнего вина,– выпьете по глотку да выбросите бутылку вон из бани, чтобы мужа к спиртному не тянуло, – это примета такая, ещё и бабушки мои так делали. Есть и ещё одна – кто из вас первой себе воды нальёт, – той и счастье будет.

      Девушки со смехом скрылись в бане. Раскалённая каменка дышала горячим жаром, пахло распаренными берёзовыми вениками. В бане сразу стало шумно и тесно. Подруги ещё раздевались, а невеста уже сбросила халат, открыла крышку на колоде и черпала ковшом горячую воду вместе с обещанным счастьем. Вдвоём хлестали невесту со всех сторон распаренными вениками, смотрели на прилипшие к телу листья и радовались, что их налипло много – по всем приметам ей выпадает счастливая, обеспеченная жизнь.

      Не заметила Полина, как выросла дочь, вот уже и невеста, не думала, что так быстро придётся