Верные братству. Алексей Золотарёв

а крепкое тело потеряло свою могучую стать. Дорстану вдруг стало жаль кастеляна. Он робко взял его руку, и, сам не понимая, что делает, взял перстень, после чего отпрянул от Миттерихта. Единственное, что он выжал из себя, было короткое: «Я доставлю перстень».

      Тут же кастелян изменился в лице, он вновь стал напоминать отважного ветерана, видавшего не один десяток битв. Он выпрямился и неожиданно приобнял Дорстана, что еще больше озадачило сержанта.

      Но нежность быстро ушла, и вернулась прежняя жесткость. Кастелян Древнего Оплота, стерев с лица выступивший пот, жестом приказал Дорстану идти, и тот незамедлительно выполнил указание. Только когда брат-сержант уже скрылся из виду, закрыв за собой дверь малого чертога, Миттерихт позволил себе тихо произнести:

      – Да благословит тебя Создатель, Дорстан! Ты и не знаешь, какую услугу оказываешь всей Империи…

      Только спустившись с вершины донжона, Дорстан позволил себе разжать руку и рассмотреть предмет, доверенный ему кастеляном. Это был простой золотой перстень с выгравированной птицей. Правда, Дорстан так и не смог понять, с какой именно. Все это навело его на не самые приятные мысли: кастелян нарушил обет, сохранив это кольцо у себя, а Дорстан, вместо того чтобы сообщить об этом главе братства, пообещал Миттерихту пронести перстень через сотни миль и доставить его другому брату Красных всадников. Получалось, что Дорстан сам нарушает обет.

      Когда рыцарь или простолюдин решает посвятить всю свою жизнь служению Создателю, защите детей Теоса, он должен отказаться от всего, что связывало его с прошлой, мирской жизнью. Все, что остается у братьев – лишь имя и висящая на шее стрела – символ веры каждого, кто чтит Создателя. После принятия обета братства, будь то Черного союза, братства Красных всадников или же братства Отважных, воин получает одеяния и оружие, которые будет носить вплоть до своей кончины. Новоиспеченные братья должны забыть обо всех земных радостях, обо всех украшениях и празднествах. Вся их служба теперь – охранять покой тех, кто не может себя защитить от притязаний иноверцев.

      Но почему же Миттерихт позволил себе сохранить напоминание о своем прошлом? Дорстан никак не мог найти ответа на этот вопрос. Но еще больше его терзало то, что он сам не знал, почему согласился исполнить просьбу кастеляна, с которым никогда не имел действительно братских отношений. Не мог ведь Дорстан нарушить законы братства только потому, что хранитель Древнего Оплота вспомнил о «Пляшущей девице»?!

      От размышлений Дорстана отвлек шум стремительно приближающихся шагов. Он быстро спрятал перстень в поясной сумке и в спешке направился в общую спальню, чтобы собрать свои немногочисленные пожитки. Пройдя по темным каменным коридорам, Дорстан очутился в длинной, но очень низкой комнате, где даже не самому рослому человеку приходилось следить, чтобы не удариться о потолок головой. Здесь находились спальные места половины жителей Древнего Оплота, еще двадцать человек проводили