Верные братству. Алексей Золотарёв

отличалось от того, что можно было увидеть в Божественных Цитаделях Великого автхаата. Не было позолоченных статуй и пестрых мозаик, что рассказывали бы о подвигах великих словоносцев, не было старинных фресок и росписей, как будто бы это вовсе и не цитадель асмалитов. Но такой аскетизм убранства Акулеэв объяснял праведностью – красота должна сиять для Всесущего бога, а смертным положено лишь ее творить.

      Акулеэв прошел через всю залу и оказался перед чернокаменным алтарем, на котором бережно хранилось Девятое Писание – слово Всесущего бога. Акулеэв поклонился, затем выпрямился и прикоснулся рукой к висящей на шее звезде. В отличие от амулетов других асмалитов, у звезды на шее молодого словоносца было не восемь, как положено в Великом автхаате, а девять остроугольных выступов.

      Едва прочитав про себя короткую молитву, Акулеэв услышал, как двери распахнулись, и десятки людей вошли в просторные чертоги Черной цитадели. Подождав, пока все пришедшие успокоятся, прекратится топот и утихнет шум, словоносец повернулся к своей пастве. С невысокого постамента, на котором стоял алтарь с Писанием, он увидел сотни разных лиц, чьи взоры устремились на него.

      У начинающего свой путь служителя веры заиграло бы волнение перед толпой, что едва вмещалась во внушительную цитадель, но для Акулеэва это была далеко не первая проповедь. Несмотря на то, что словоносец еще только начал обрастать бородой, он уже не чувствовал ни капли страха перед своей паствой. Как только во всей Черной цитадели наступила гробовая тишина, певучий голос словоносца объял бархатистым звучанием все пространство святыни.

      Сегодняшняя утренняя проповедь почти ничем не отличалась от тех, что были в другие дни – Акулеэв старался сделать запоминающей именно предобеденную речь. Каждая дневная проповедь открывала все новые и новые тайны познания Всесущего бога, что существует во всем и во всех. Но и утренние поучения тоже несли нечто большее, чем просто слова: через многократно повторяющееся чтение заповедей из Писаний словоносец старался донести до единоверцев истину. Но пока даже те, что присоединились к нему еще в диких автхаатах11, в большинстве своем были слепы к правде – из всей многотысячной паствы словоносца действительно понимали лишь единицы.

      Но Акулеэв был убежден: он предаст Всесущего бога, если оставит попытки возродить из утопшей во лжи и заблуждениях асмалитской веры истинное учение. И поэтому его зажжённые ярко-зеленые глаза метались по зале, наполненные силой руки рассекали воздух, а твердый глас вещал проникновенные слова. Но словоносец знал – потребуется еще немало времени для осознания ведомым им стадом всего того, что Всесущий бог поведал когда-то Акулеэву.

      Закончив проповедь, словоносец благословил свою паству и вслед за ней покинул Черную цитадель. Когда Акулеэв вышел на небольшую площадку, выбитую в скальной породе при возведении святилища,

11

Дикие автхааты – земли к северо-востоку от Великих Степных врат, где расположились самые дальние поселения асмалитов и где царствует безвластие множества племен и сборищ воинственных кочевников, нередко отправляющихся в набеги даже на Великий автхаат.