Принц в Бомбее. Суджата Масси

так же. На самом-то деле люди падают и выпрыгивают из зданий каждый месяц, случается, что их оттуда выталкивают. Если судить по тому давнему делу, коронеру в данном случае очень непросто будет вынести вердикт.

      Джамшеджи кивнул:

      – Родители просили тебя о помощи?

      – В принципе, нет, – призналась Первин. – Я представилась, дала им визитку, потому что чувствовала… своего рода ответственность, ведь их дочь приходила ко мне в начале недели.

      Взгляд Джамшеджи вновь переметнулся с окна на дочь.

      – А они об этом знали?

      – Я упомянула, что виделась с ней в конторе. Подробностей не раскрывала.

      Джамшеджи шумно втянул воздух:

      – Ты этими словами могла дать им повод в чем-то тебя обвинить.

      – Но я же не посоветовала ей пойти в колледж. Говоря конкретно, предложила остаться дома, сославшись на плохое самочувствие. Она бурно возражала против этого, сказала, что не хочет обманов.

      Джамшеджи серьезно посмотрел на дочь:

      – Тебе необходимо это записать. Ты этим и занималась, когда я пришел?

      – Мне нужно было прямо тогда все зафиксировать. А сейчас я записывала, что случилось с момента моего прихода на трибуны у колледжа. На случай, если мы будем содействовать Каттингмастерам. Я чувствую себя за них ответственной. – Первин помолчала. – Не хочу, чтобы Френи так же обделили правосудием, как и тех девушек, упавших с часовой башни.

      – Совершенно согласен. – Джамшеджи нахмурился. – Если дознание и полицейское расследование зайдут в тупик, мы можем попробовать добиться, чтобы родителей выслушали в другом суде.

      Первин обрадовалась перемене в настроении отца:

      – Ты мне поможешь?

      – В обычном случае я был бы только рад представлять интересы такой семьи. Но пока в этой истории столько темных пятен. – Джамшеджи поднялся на ноги. – Из уважения к Каттингмастерам я буду наблюдать за твоими действиями. Согласна?

      – Разумеется. Мне завтра написать Каттингмастерам записку?

      – Давай сегодня не будем думать про завтра. Ты долго тут просидела со своими переживаниями. Тебе нужно поесть.

      8

      Признания на рассвете

      Через час официант принес Первин тарелку сэндвичей с курицей и чатни, ананасное пирожное и чайник чая дарджилинг. Первин вдруг обнаружила, что страшно проголодалась, несмотря на все свои тревоги – скорбь по Френи, беспокойство за маму и Гюльназ. Ей мучительно было думать о том, что они, как и она, могут стать свидетелями беспорядков. По счастью, они были не в одиночестве, а с родными Гюльназ.

      Поужинав, Первин спустилась вниз. В лобби, как и прежде, было очень людно, к трем телефонным будкам в соседнем холле выстроилась длинная очередь. Попасть в одну из них Первин удалось лишь через полчаса, она сняла трубку и попросила оператора отеля набрать номер резиденции мистера Л. М. Банкера. На том конце ответил слуга и пошел звать маму Первин.

      Голос Камелии Мистри звучал, как всегда, спокойно:

      – Здравствуй, доченька.