Принц в Бомбее. Суджата Масси

вываясь на уже имевшихся у нее образцах контрактов на сдачу внаем недвижимости того же самого владельца. И тут ее клиент внезапно потребовал внести ограничение на разделывание мяса. Мистер Ахмад его вычеркнул и написал крупными буквами, что жена его имеет право готовить все, что ей заблагорассудится. А еще он желал, чтобы мистер Шах выкорчевал полузасохшее манговое дерево в саду и посадил новое.

      На самом деле найти в Бомбее достойное жилье, особенно частный дом, было не так-то просто. В город стекались жители всей Британской Индии и независимых княжеств – в поисках хорошо оплачиваемой работы. Бунгало конца XIX века разваливались от старости, среднему классу приходилось довольствоваться квартирами. Кстати, почти в каждом многоквартирном доме, вне зависимости от района города, селились люди, которых объединяли религия, место происхождения и язык.

      Первин подозревала, что именно религиозные предрассудки и взыграли в ее клиенте-парсе[1], а потенциального съемщика-мусульманина заставили вести себя вызывающе. Она отправила обеим сторонам любезные письма с напоминанием, что на следующий год вырастут муниципальные налоги, так что им обоим, пожалуй, следует приостановить все дела с недвижимостью, пока не выяснится новая стоимость жилья.

      Перспектива оказаться с пустым домом на руках перед самым приходом налоговых счетов вынудила мистера Шаха снять условие касательно мяса. Мистер Ахмад поблагодарил его и отказался от требования посадить новое дерево, но одновременно он попросил разрешения по собственному разумению вносить изменения в планировку сада. Первин заверила мистера Шаха в том, что любой арендатор, который вкладывает собственные деньги в сад, только способствует повышению стоимости жилья и репутации его владельца.

      И вот контракты подписаны, запечатаны, готовы к отправке.

      Первин взяла оба конверта и отправилась на поиски Мустафы. Седовласый гигант – охранник, дворецкий и портье их адвокатской конторы – уже поднимался на второй этаж. Он взял у Первин документы и сообщил:

      – К вам молодая дама.

      – Лили? – Первин ожидала доставку печенья и торта из кафе Яздани.

      – Нет. Ее зовут мисс Каттингмастер. – Выговаривая это имя, Мустафа выразительно пошевелил своими длинными жесткими усами.

      – Очень необычная фамилия. Полагаю, мусульманская или парсийская, – задумалась Первин.

      Мустафа кивнул:

      – Вы правы, да и лицо у нее иранского типа. Она сказала, что к вам ее отправила мисс Хобсон-Джонс.

      В Первин проснулось любопытство. Элис Хобсон-Джонс, ее лучшая подруга, преподавала математику в колледже Вудберн. Может, мисс Каттингмастер ее студентка.

      – Я сейчас спущусь. Вас не затруднит заварить нам чаю?

      – Он уже на столе.

      Первин заглянула в полуоткрытую дверь приемной, оценивая посетительницу. Мисс Каттингмастер сидела на краю дивана, обитого сиреневым бархатом, на коленях у нее лежала книга. Девушка склонила голову, спутанные темные кудри свесились вниз. Из рукавов накрахмаленной белой хлопковой блузы, надетой под невзрачное бурое сари, виднелись худые запястья. У ног лежала холщовая сумка цвета хаки.

      – Кем-чо[2]. – Первин поприветствовала посетительницу на гуджарати, на котором часто говорили между собой парсы.

      Френи Каттингмастер тут же захлопнула книгу:

      – Да. Доброе утро, мэм, или как к вам нужно обращаться? Может, эсквайр?

      Девушка на удивление складно говорила по-английски, хотя и была одета в домотканое сари, какие любили носить сторонники независимости. Впрочем, именно по-английски изъяснялись в мире науки – возможно, поэтому она к нему и прибегла.

      В гостиной могли усесться четверо, однако Первин решила не опускаться в просторное кресло в стиле королевы Анны, а присела на тот же диванчик, что и студентка. Цель ее состояла в том, чтобы та почувствовала себя менее скованно.

      – Меня зовут Первин Мистри. Для «мэм» я, пожалуй, еще слишком молода, а «эсквайрами» юристов называют в основном в Соединенных Штатах. Назовете мне свое имя?

      – Френи. – Девушка слегка отодвинулась. – Я все равно не понимаю, как вас называть. «Мемсагиб»[3] – титул в основном для британок, его я использовать не буду. «Мэм» мне тоже не больно-то нравится.

      Первин вспомнила традиционное уважительное обращение к парсийкам:

      – Если хотите, можете называть меня Первин-баи.

      Френи кивнула:

      – Первин-баи, я пришла к вам по поручению Союза студентов колледжа Вудберн. Мы хотели бы получить юридическую консультацию.

      Активистов в Бомбее становилось все больше и больше. В последние месяцы число сторонников известного юриста Мохандаса Ганди, призывавшего к протестам против британского правления, неуклонно росло. Первин очень хотела хоть чем-то помочь борцам за свободу, но, поскольку она была поверенным, работать ей в основном приходилось только с договорами.

      – Я польщена тем, что вы выбрали

1

Парс – зороастриец, родившийся в Индии.

2

Кем-чо – «добрый день» на гуджарати.

3

Мемсагиб – уважительное обращение к женщине высокого статуса.