Bottomless Pit. Delhy

средства, чтобы от него избавиться. А твои глаза…

      – Не смей… Берта! Бер-…, – она открыл рот, но оттуда вылетел лишь свист. Джина схватилась за горло, ошеломленно осознавая, что кто-то или что-то не дает ей возможности выпустить лишний звук.

      – Они совсем бесполезны…, – холодная ладонь накрыла веки. Джина коснулась чужой руки, накрывая ее своею сверху.

      Что же это? Она чувствовала что-то, тянущее вниз внутри своего живота. Дрожь во всем теле утихла, чего она сразу не заметила, отвлекаясь на того, кто нарушил ее покой.

      – Красивые… Не грязные, как у твоего черствого отца, а золотисто-голубые…,– он говорил нежно, будто со своим дитя. Холодный порыв воздуха окатил лицо Джины. Парень шумно выдохнул, отрывая руку от слепой. Но чуда не произошло. Света так и не появилось… Ни капли, зато дрожь напомнила о себе тихим постукиванием в виски и тупой болью. Данте поморщилась.

      – Ты не колдун…, – как-то разочарованно проговорила Джина.

      – Разве? – прохихикал он, пальцами очертив ее точеный подбородок, и они сорвались, теряя всякий контакт с кожей бедняжки, – Ты не знаешь наверняка. Я могу быть гораздо страшнее. Гляди в оба.

      – Глупый что ли? – она решила, что этот кто-то издевается над ней, – Я не вижу ни зги в этой чертовой тьме.

      – Видишь, – упрямо стоял на своем парень.

      – Кто ты?

      Ответом ей была тишина.

      – Где ты? – вновь спросила Джина, попытав удачу, но ничего ровным счетом не поменялось. Ее гость ушел так же неожиданно, как и появился. Она сомкнула свои веки и тяжело вздохнула, не зная, что с этим делать.

      ***

      Бад испытывал чувство, находящееся на грани между желанием обратить весь мир в пепел и тем, как затопить этот мир по самый край.

      Его день выдался весьма скверным. Он вскочил с небольшой деревянной тумбочки, минуя снующих туда-сюда людей, и покинул обветшалый домик, оставив его далеко позади. Все они – бесполезные букашки под его ногами, и вникать в то, чем эти мелкие сошки занимались – ему не доставляло никакого удовольствия. Хотелось только одного – стереть что-нибудь в порошок. Видел бы его сейчас брат…

      Он покачал головой, следуя по тропе, и вышел через небольшую рощу на оживленную улочку небольшого городишка.

      В самом центре все еще дотлевали угли, и едкий запах горелой плоти разъедал ему глаза. Бад поморщился, ощутив запах, ударивший в лицо с порывом ветра, и прикрылся рукавом плаща, стараясь не вдыхать слишком часто. Его начинало подташнивать.

      Брюнет присел на корточки и опустил ладонь туда, где ступни сожженной касались земли. Он сомкнул веки и, сглатывая подступивший ком в горле, глубоко втянул через ноздри едкий кислород. Вспышка света пробежала перед его глазами, и он поднялся, видя перед собой ту самую женщину, которая сгорала несколькими часами ранее.

      Вид ее белесой проэкции оставлял желать лучшего. Она уже не кричала, но слезы, катившиеся из ее глазниц маленькими ручейками, заставили Бада поднести ладонь к ее лицу, смахивая влагу.

      Он ненавидел слезы.

      Она вздрогнула, отходя на шаг.

      – Ч-что…