Bottomless Pit. Delhy

испытывал Сонье за произошедшее с ней.

      – Все нормально, – тихо прошептала она парню, от чего хватка на руке стала сильнее.

      – Я сейчас же оповещу лекарей о том, что ты пришла в себя, чтоб они осмотрели твои ушибы, – она услышал звук отодвигающейся мебели, но никак не среагировала и не прокомментировала это, – А ты чтоб глаз с нее не сводил до тех пор, пока я не вернусь, понял меня?

      – Д-да, мадам.

      Спустя еще пару минут ее возгласов, ребята остались одни. Шатен поглаживал тыльную сторону ладони Джины большим пальцем, и это легкое, незамысловатое действие оказывало на нее успокаивающий эффект.

      – Ты выглядишь еще хуже, чем когда тебя избили там, на площади, – промолвил Давид, и прохладный, влажный от испарины лоб, коснулся их соединенных рук, – Она права, это я виноват, что на тебе живого места нет.

      – Если бы я не хотела с тобой отправиться туда, ты бы не вытащил меня будь хоть в тысячу раз сильнее, – зарывшись в космы парня свободной рукой, прошептала Данте в ответ, – Я в порядке, – и зашипела от того, как ее тело пронзила стрела боли, когда друг коснулся ноющего плеча.

      – Ты никогда не умела врать, дуреха, – цокнул языком наследник семьи Сонье, – Давай, на этих шелковых простынях места для одного уж больно много, – усмехнулся он, разрывая с ней контакт. После он помог Джине переместиться немного влево, и шатен запрыгнул рядом, слегка соскальзывая, но все же устраиваясь рядом с ней. Руку Давид вновь вернул туда, где она и находилась – в тесном переплетении их пальцев. Джина прильнула к его плечу, опуская голову, и тяжело вздохнула. Это не скрылось от чуткого внимания парня.

      – Что? Думаешь, она даст мне нагоняй, как только зайдет?

      – Нет, я скажу тебе, когда услышу их шаги, – обнадежила друга Джина, и поморщилась, чувствуя, как губа снова лопнула, стоило ей криво улыбнуться. Она провела языком по ранке, слизывая выступающую кровь. Соленую и неприятную на вкус.

      – Благородна и заботлива, как всегда, – прыснул со смеху шатен и резко замолк, вслушиваясь в шум за пределами покоев Данте.

      – Они еще не идут, – подсказала ему Джина, не теряя бдительности. Все же не хотелось, чтобы и Давида кто-нибудь поколотил за такую мелочь.

      – Д-да, знаю, просто… Я не совсем понимаю, почему ты так поступила, – опуская свою голову поверх головы девушки, промолвил Сонье, – Твой отец едва ли места живого на тебе оставил, но ты ведешь себя так, словно в этом нет ничего такого.

      Девушка разжала и сжала ладонь обратно, цепляясь за друга.

      Почему она читала той женщине? Ей и самой было интересно, но почему-то в тот момент Джина чувствовал сердцем, что слова погибающей были схожи с мольбой и даже ненависти за то, как с ней обошлись, она не питала. И раз никто не хотел ей почитать перед дорогой в мир усопших, то было просто невыносимо слышать, как она читала сама себе, надеясь закончить до того, как тело испустит дух. Это было дико и совершенно бесчеловечно.

      – Я почувствовала, что то, что я делаю – правильно, –