Черешни растут только парами. Магдалена Виткевич

архитектора на должности секретарши и нанял для этого Патрицию. Она была совершенством буквально во всех отношениях. Но это только потом выяснилось, что буквально во всех.

      В Руду я приехала в прекрасный апрельский день, когда в моем саду зацвели нарциссы. Больше всего мне нравились белоснежные, с желтой серединкой. Таких было больше всего. Никто, кажется, не сажал их специально прошлой осенью, должно быть, остались от прежних обитателей.

      Вид цветов радовал глаз. Мне даже показалось, что состояние виллы получше, чем когда я видела ее в последний раз. Я вошла внутрь. К сожалению, ничего не изменилось. А что могло измениться? Само собой ничего не сделается, под лежачий камень, как говорится… И тем не менее я решила, что сейчас не время для уборки. Потому что на этот раз я приехала не за этим.

      Я покинула виллу и пошла вверх по дороге вдоль леса. Через некоторое время я увидела небольшой домик, а перед ним на маленькой деревянной скамейке сидел тот самый мужчина, которого я видела зимой. Рядом чинно вышагивали две курицы и клевали то, что он им бросал.

      – Доброе утро, пан Анджей! – крикнула я издалека.

      Мужчина поднялся со скамьи. Какое-то время пытался вспомнить, кто я, а когда понял, то улыбнулся.

      – А, панна Зофья! От Стефании! – Было видно, что он обрадовался.

      – Да, это я. Вы узнали меня!

      – Как же вас не узнать! Соседку мою!

      – Да уж больно дальняя соседка получается, – улыбнулась я и села рядом с ним. – Понимаете, пан Анджей, у меня угрызения совести.

      – Чего бы вдруг? Зачем совесть дразнить?

      – Я в тот раз не зашла к вам, не рассказала кое-что важное, а у меня есть что-то такое, что по праву должно принадлежать вам.

      Пан Анджей удивленно поднял брови.

      – Мне? Но мне больше ничего не принадлежит, кроме этого маленького домика и нескольких курочек, с которыми я вполне сдружился.

      Я достала из кармана сложенное письмо.

      – Вы ведь переписывались с пани Стефанией? – спросила я. По тому, как он смотрел на кремовый лист бумаги, я могла предвидеть ответ. Я протянула ему письмо. – Пожалуйста. Это вам.

      Некоторое время он держал его в натруженной руке, после чего развернул листок, прищурился, потом достал очки из кармана рубашки, надел их и начал читать. По его щекам потекли слезы.

      – Иногда в жизни так бывает, что только после смерти ты можешь связать свою судьбу с кем хочешь. Я верю, однако, что это произошло с какой-то целью. С какой конкретно – пока не знаю. Но я действительно надеюсь, что такое случается ради чего-то.

      Я положила руку на его ладонь.

      – Я любил ее. Как я ее любил. Но только совсем недавно я узнал, что у меня было право любить ее. Не как сестру, а как женщину. Мы слишком долго прособирались. В определенном возрасте нужно резко сократить все ухаживания. Потому что нет времени, нет времени… – Он задумался и посмотрел на дорогу. Как раз пробегал какой-то мужчина с большой собакой. – Добрый день…

      – Добрый,