Красные листья Гомбори. Книга о Грузии. Михаил Синельников

[10]

      Средь лиц, оттиснутых чеканно,

      Вслепую и наверняка

      Бросались кости из стакана,

      Мелькало счастье игрока.

      Что деньги! Он, хлебнув чифиру,

      Здесь прожил жизнь и не одну,

      И проиграл уже квартиру,

      И чьи-то серьги, и жену.

      Но ведь и так бы с ней расстался,

      С безумной от его игры.

      Вот куш сорвал, но зря остался,

      Всё вновь вращаются миры.

      Отыгран браунинг, и хватит,

      О, этот друг не подведёт,

      И скоро все долги оплатит

      Чаеразвесочный завод.

      Теперь усушка и утруска

      Сполна ответят за базар,

      А если не удержишь спуска,

      То и в тюрьме пойдет зар-зар…

      И у меня игра такая,

      Держу лишь слово на кону,

      И звук взывает, завлекая

      Под набежавшую волну.

      Из книги «Устье»

      (2018)

      Воспоминания о Вадиме

      В.Л.

      Сквозь жизнь пройдя почти что невредимо,

      Высвобождая пленную тоску,

      Всё вспоминаю циркача Вадима,

      В отеле он учил меня прыжку.

      Недавно прыгал он с фуникулёра,

      Лодыжку подвернул, и – хоть бы что!

      Вновь радостно лицо и ясновзоро,

      Овеянное вихрем в шапито.

      Всё это бред и дикая причуда.

      Открыв окно, в глубокий двор глядим.

      – Вон там упасть на дерево не худо,

      И – вниз по веткам! – говорит Вадим.

      Горячий день, грузинская столица,

      Ликующая зелень, синева…

      – И на ноги здесь важно опуститься,

      Тогда и уцелеет голова! —

      Так он вещал в тревожном исступленье

      И вспоминал прыжки минувших лет,

      Пластмассовые трогая колени,

      И трепетал над бездной, как поэт.

      «Полудрёма сменит дрёму…»

      Полудрёма сменит дрёму,

      И в обыденном бреду

      Я по городу ночному

      Снова мысленно пойду.

      Старый город – в тихой буре

      И минувшим затемнён,

      И застыл в комендатуре

      Крик неведомых времён.

      Эти пиршества, аресты

      Понаслышке знаю я,

      Участь отнятой невесты,

      Старший друг, – печаль твоя.

      Нет тебя. Ушёл, ославлен.

      Мир становится пустей.

      Но в наследство мне оставлен

      Сгусток жизней и смертей.

      Память, ставшую судьбою,

      Принимаю, не кляня,

      И несу ещё с собою

      То, что было до меня.

      Ната Вачнадзе

      Чернота, окрыленная светом…

А.Т.

      В сизых сумерках Тифлиса,

      В зыби чёрного вина

      Мне грузинская актриса

      Всё мерещится одна.

      Я её не видел въяве

      И влюблялся лишь в кино.

      Был я мал, она уж в славе,

      Это была так давно.

      Так вот в звуках мухамбази