Реальная жизнь. Имоджен Кримп

уж эта оперная школа. Единственное место в мире, где пришлось бы вводить квоты, чтобы набрать достаточное количество заурядных белых мужчин.

      – Не завидуй, дорогуша, – ответил он. – Тебе не идет.

      Фрэнки называл дорогушами всех, и мужчин и женщин. Я никогда не понимала, откуда эта его манерность – от бессознательного подражания окружающим парням, которые почти все были голубыми, или – что более цинично – он делал это нарочно. Не повредит, если мужчины, от которых зависит твоя карьера, будут считать, что тебе нравятся мужчины. Отношениям Фрэнки с девушками это совершенно не мешало. Всего два месяца с начала учебного года, а он уже переспал с половиной магистранток – они за это очень злились друг на друга и, судя по всему, нисколечко на него.

      – Может, тебе не стоило вчера вечером так надираться? – поинтересовалась я. – Не думал об этом?

      Два раза за занятие он выходил проблеваться.

      – Ой, пожалуйста, не читай мне мораль! – воскликнул Фрэнки. – Я думал, ты не такая!

      – Не такая, как кто? Как другие девушки?

      – Ну, не как все эти капризные сопрано, которые никогда не пьют.

      – Я пью, – сказала я. – Но только не перед ответственным мероприятием. Я правда чувствую разницу. К моему большому сожалению.

      – Надерись в следующий раз! Тебе понравится.

      Он включил фонарик на телефоне и попросил посветить ему в горло, посмотреть, нет ли гноя.

      – Ничего?

      – Ничего, – ответила я. – Все у тебя в порядке.

      По пути на занятие по вокалу я открыла письмо. Меня взяли в шорт-лист Мартиньяргского фестиваля. Прослушивание через шесть дней в Париже.

* * *

      – Конечно, я хочу поехать! – воскликнула я. – Но у меня нет денег.

      – Ни у кого нет денег, – ответила Анджела. – Ты певица, а не топ-менеджер. Пора бы привыкнуть.

      – Но я не просто так это говорю! – возмутилась я. – Не как Натали, которая уверяет, что у нее не осталось ни гроша, а после обеда заявляется на занятия с пакетами обновок. У меня правда совсем нет денег! Ни на билет, ни на отель – мне ведь еще платить за лондонское жилье и есть что-то надо! Именно это я называю «нет денег».

      Она смотрела на меня, словно я упорствую в какой-то ереси, и я почувствовала беспомощную ярость. Мне-то хотелось сочувствия.

      – Ну хорошо, как насчет арендной платы? – спросила она. – Может, можно договориться?

      – Договориться? Нет, без вариантов.

      – А отель тебе зачем? Ты на прослушивание едешь, а не в отпуск.

      – Но я же не смогу уложиться в один день! Меня поставили на самое утро. Я вот что подумала: может быть, вы замолвите за меня словечко перед Марикой? Может, факультет даст мне денег в долг? Я все верну!

      – Это на прослушивание-то? – сказала Анджела. – Боюсь, что нет. Студенты постоянно ездят по прослушиваниям. Это будет несправедливо по отношению к тем, кто сам ищет средства, не говоря уже о том, что так мы быстро разоримся. Анна, слушай, ну это же Мартиньяргский фестиваль, а не благотворительный концерт. Сегодня утром я утешала Софи, она рыдала, потому что ей пришел отказ, а ведь Софи – хотя она убила