Реальная жизнь. Имоджен Кримп

ее приоткрыла, впустила его внутрь, а потом закрыла.

* * *

      Поднявшись к себе, я села на кровать и бросила взгляд на телефон – опять «Дом». Мама звонила еще позавчера, а я так и не перезвонила. Когда раздался звонок, я шла в репетиционную, поэтому отвечать не стала, решила, что перезвоню оттуда. Но она тут же позвонила снова, и я поняла, что ничего хорошего не услышу – когда она названивает вот так, это не к добру, – и смалодушничала. Отключила звук и только смотрела, как телефон на пианино снова и снова загорается и гаснет. Двенадцать пропущенных звонков. Когда она сдалась, я написала сообщение: мол, сейчас на занятии, потом перезвоню. Тут же выбросила из головы и, к своему стыду, забыла.

      Я долго слушала гудки, наконец мама взяла трубку. Телефонные звонки были в родительском доме событием, и не самым радостным.

      – Привет, – сказала я. – Это я.

      – ЭТО ОНА! – прокричала мама папе. – ЭТО АННА!

      И сказала мне:

      – Как поздно ты звонишь! Что-то случилось?

      – Случилось? Нет, ничего. Да вроде и не так уж и поздно. Девять часов.

      – Девять тридцать.

      – Ах да. Извини, – пробормотала я. – Слушай, прости, что не перезвонила вчера. Закрутилась… дел невпроворот. Ты хотела о чем-то поговорить?

      Молчание, скрип стула. Я представила, как мама в своем желтом халате садится за кухонный стол. Как же все это далеко. Воспоминание из глубокого детства.

      – Я хотела спросить, когда ты приедешь на Рождество, – ответила она. – Но уже уточнила у папы, он мне сказал, так что все в порядке.

      – А, хорошо, но это не то чтобы прямо завтра. Вроде двадцать второго. Я уже купила билет на поезд.

      Я была совершенно уверена, что дело не в этом. Никогда она не хотела таких простых вещей, когда названивала много раз подряд, – всегда чего-то невразумительного, непредсказуемого. Например, требовала, чтобы я перебрала свою косметику и выкинула все, что содержит парабены. Пыталась выбить из меня обещание никогда не ездить по Центральной линии, потому что прочла статью о том, какая она опасная. Услышав по радио про порноместь, в слезах умоляла успокоить ее материнское сердце заверением, что я никогда не пересылала своим бывшим снимков в обнаженном виде. А при следующем разговоре держалась холодно, и мы обе делали вид, что ничего не произошло.

      – Я вчера встретила эту славную девочку, твою подружку, Тару, – сказала она. – В супермаркете. Ты знаешь, что она, оказывается, родила?

      – Да, мы общаемся. Она мне даже фотографии присылала.

      – Такой очаровательный кроха! Тара, похоже, счастлива.

      – Ну конечно, счастлива.

      Мама всегда питала к Таре неприязнь, особенно когда мы достигли подросткового возраста и она связалась – с точки зрения мамы – с дурной компанией. Мама подозревала, и небезосновательно, что Тара склоняет меня пить и обжиматься с мальчиками, и объясняла мое недостойное, с ее точки зрения, поведение влиянием подруги. Так продолжалось до тех пор, пока Тара не вернулась в спокойное болото родного городишки, не вышла замуж до нелепости рано и не родила ребенка. Тут-то она и превратилась