Не навсегда…. Анна Лис Савкина

возникла разорванная гранатой Зорька, потом – обожжённое, истыканное осколками лицо Данилы. На душе стало совсем погано.

      – Слышь? ― он слегка дёрнул плечами. ― Ты б хоть песни пел или сказки рассказывал. А то так с тоски подохнут недолго…

      Немного помолчав, Арсений кашлянул, вдохнул и запел:

      «Мы из мрака поднялись,

      Устремивши взгляды ввысь,

      И мозолистые руки

      За оружие взялись.

      Крапивою пусть порастут

      Руины церквей и дворцов…»

      – Лучше захлопнись, пока я тебя в канаву не выбросил, ― перебил Емеля, узнав песню, которая считалась гимном равенской армии. ― Давай нормальное чё-нибудь.

      – Что? Я, может, не знаю других.

      – Ядрёна-зелёна, подобрал же бестолочь. Тебе чё, мамка в люльку песни не пела? Бабка частушкам не учила?

      – Не учила, ― буркнул Арсений.

      – Ну тады я научу! ― Емеля поглубже вдохнул и заголосил:

      «Горлопаня песни хрипло,

      Равенцы шагают,

      Их с ружьём и хворостиной

      В деревнях встречают!

      Приходил ко мне Альтов,

      Звал идти за равенцев,

      Мордой ткну его в навоз

      И подпну под задницу!

      Мне чё розы, чё крапива –

      Совершенно наплевать!

      Полоснуть косою лихо,

      Ну а после – обоссать!»

      Замолчал, запыхавшись, и сглотнул липкую слюну:

      – Последнюю сам сочинил! ― похвастался он.

      – Было бы чем гордиться…

      – Сам попробуй, опосля выёживайся, ― обиженно отозвался Емеля.

      Арсений на несколько минут замолк, а после неожиданно выдал:

      «На тачанках ополченцы

      С поля боя мчались,

      Кину им гранатой вслед,

      Чтоб не расслаблялись!

      То ли в уши грязь набилась

      У Емели-дурака,

      То ли взрывом оглушило,

      Что не слышит ничерта!»

      На мгновение Емеля остановился, глянул на ближайшее дерево, за два шага приблизился к нему и, резко развернувшись, левым боком впечатал Арсения в ствол, сам не смог удержаться на ногах и свалился вместе со своей вскрикнувшей ношей.

      – Подонок ублюдочный… Чтоб тебя черти драли… ― скорчившись от боли, взвыл Арсений.

      – За помелом следи! ― Емеля кинул в него горсть земли вперемешку с хвоей и листьями. ― Головастик хренов… Язва альтовская, ― он поднялся, опираясь рукой на ствол дерева. ― В другой раз башкой тебя воткну.

      – Да пошёл ты!

      – Да я-то пойду, а ты тута и подохнешь один! ― Емеля пнул воздух, шаркнув подошвой сапога.

      Злоба его отступила так же быстро, как и нахлынула, и события нескольких последних минут даже показались забавными. Усмехнувшись, посмотрел на Арсения:

      – А везёт тебе ноне на падения. Хорошо хоть стремян на мне не было.

      – Заткнись…

      – Да не бухти, ― Емеля присел возле собеседника. ― Лезь давай обратно. Буишь у меня грязь из ушей выколупывать.

      Хмурясь