Золото Умальты. Ольга Погодина-Кузмина

страну, словно прорвалась плотина народного терпения и гнева. И, оседлав волну истории, на гребень ее поднялись мошенники, авантюристы и фанатики всех мастей.

      Софью пугало будущее, она боялась той унизительной роли, на которую толкают женщину нищета и голод. Она хотела освободиться от этой тревоги раз и навсегда.

      Булыгин, вложивший немалый капитал в военные поставки и консорциумы, тоже имел поводы для опасений и тревог. Вокруг него рушились незыблемые репутации, растворялись в мутных аферах громадные капиталы. Синематограф же с его наивностью и призрачной красотой погружал Леонтия Петровича в подобие сладкого сна, и он все чаще заезжал на студию, чтобы, вот как сейчас, сидя на стуле в темном углу, следить за перипетиями нехитрого сюжета.

      Ковбой и Индеец снова начали пальбу, упали на землю, откатились по разные стороны от нарисованного салуна. Они вращали глазами и опустошали воображаемые обоймы бутафорских пистолетов.

      – Софья Ильинична! – закричал режиссер. – Вы снова опаздываете!

      Стройная, грациозная, томная в каждом движении, на площадку выбежала Соня в наряде хозяйки салуна. На ней были бархатное платье со шлейфом, корсет, цилиндр.

      Роза наклонилась и прошептала на ухо Булыгину, поясняя.

      – Выходит прекрасная Софи, хозяйка салуна.

      «И правда, хороша!» – подумал про себя Леонтий и кивнул по-хозяйски.

      Софья выстрелила куда-то в воздух из бутафорского пистолета и возгласила томным голосом:

      – О дикий, дикий Запад! Ты погибнешь от золотой лихорадки!

      Картинно вскинув руки, встала под камеру, изогнув бедро.

      – Стоп, стоп! – закричал режиссер. – Софья Ильинична, вот зачем вы так делаете руками? Это вам не варьете! И не смотрите в камеру, это же вестерн, здесь все как в жизни. До-сто-верность!

      Софья оглянулась на Булыгина, одарила его очаровательной улыбкой и обратилась к режиссеру.

      – Куда же мне смотреть, Михаил Соломонович? Я не понимаю. Вы говорили, тут крупный план. Что мне делать?

      Режиссер издал досадливый звук. Сам забежал в декорацию, чтобы показать мизансцену.

      – Вот так! Софи вышла из дверей салуна, увидела индейца, выхватила пистолет и выстрелила мгновенно и безжалостно!

      Софья пожала полуобнаженными плечами.

      – А что мне говорить? Не понимаю, Михаил Соломонович, объясните по-человечески, зачем она стреляет?

      Режиссер схватился за голову.

      – Софья Ильинична, вы же читали сценарий! Или вы не читали?

      Булыгин уже поднялся было, чтобы вмешаться со своим видением сцены, но его отвлек дурак приказчик Митька, который прибежал зачем-то из конторы и теперь робко просовывал голову в дверь.

      Булыгин подозвал его жестом.

      – Ну чего там? Пожар? Наводнение? Сказал же, меня не отвлекать!

      Не переставая кланяться Булыгину, встревоженный Митька тянул руку с зажатой в ней синей телеграммой.

      – Да не топай ты сапожищами! Не видишь, харя, мы