Золото Умальты. Ольга Погодина-Кузмина

повскакивали с мест, молодой капитан выхватил револьвер, дамы завизжали. Седовласый швейцар, задыхаясь, наконец добежал от двери и схватил нарушителя спокойствия, вместе с метрдотелем они скрутили ему руки за спиной.

      В этот момент Булыгин узнал безумца, это был владелец кондитерской фабрики, которую на днях выставили на торги по банкротству.

      «Бежать, – подумал Леонтий. – Бежать из проклятого города».

      Глава пятая. Арестанты

      © М. Филимонов, РИА Новости

      Апрель случился солнечным и дружным. Весна пришла, как новая хозяйка в дом, выметая из углов грязный снег, взламывая лед на реках, пробуждая лесную природу и улыбаясь людям обещанием скорого тепла, пьянящей радости цветения, богатого урожая. Но май вдруг засы́пал дороги снегом, возвращая на лица арестантов печать привычного уныния и затаенной злобы на весь мир.

      Проводник Егор Чагин быстро оправился от раны, но доказать свою непричастность к ограблению обоза так и не смог. После многих часов допросов и сидения в холодной избе на воде и хлебе он был оставлен под арестом, не осужденный и не оправданный. Становой не хотел брать решение на себя и отложил дело до приезда хозяина приисков Леонтия Булыгина. Чагина поместили в барак к осужденным по разным делам, которых местное начальство использовало на тяжелых работах бесплатно и бесконтрольно.

      Оборванные, грязные каторжане, все имущество носящие с собой в заплечных котомках, каждый день совершали пеший путь от барака до участка, изрытого шахтами. Там под охраной нарядчика и четырех вооруженных солдат они били кирками породу, возили груженые тачки, крутили ворот промывочной машины.

      Чагин был поставлен при них бригадиром, но, не имея надежного положения и сам считаясь преступником, авторитетом у каторжников не пользовался, жил с ними наравне в холодном тесном бараке и питался скудной тюремной пищей.

      И хотя для вольных работ арестантов подбирали не буйных, не привязанных клятвами к воровскому миру, в основном из крестьян, совершивших тяжкие преступления по случайности или недомыслию, все же каторжная жизнь на всех накладывала мрачный отпечаток и проявляла в человеке самые дурные качества. Чагин среди них не находил никого, с кем хотелось бы завязать приятельство, и держался в стороне, пользуясь кипятком из самовара охраны и ночуя на отдельной лавке у двери.

      Ждать Булыгина оставалось уже недолго, а там как Бог рассудит – в каторгу на двадцать пять лет или на свободу. Неопределенность будущей судьбы сделала из Чагина фаталиста, почти философа, стоически принимавшего все тяготы настоящего положения.

      Чего нельзя было сказать про бывшего студента Тимофея Карпова, молодого человека двадцати лет, осужденного за убийство проститутки в публичном доме в городе Благовещенске, где он очутился проездом.

      По материалам дела выходило, что Карпов был ограблен хозяйкой заведения, но указать количество украденных денег не смог, твердил только, что у него было «много золота», и женщины, подпоив, обыскали его, спящего, и вытащили кошель. Убийство произошло по случайности – во время разбирательства и