Все приключения мушкетеров. Александр Дюма

я был в этом уверен: повешенные, это мой конек.

      – Да, да, вот теперь я вспомнил; да, речь шла… постойте… речь шла о женщине.

      – Видите ли, сказал Атос, побледнев еще больше, – это история одной белокурой женщины и когда я рассказываю ее, значит я страшно пьян.

      – Да, так, вы рассказывали историю белокурой женщины, высокой, красивой, с голубыми глазами.

      – И повешенной.

      – Своим мужем, господином, которого вы знаете, продолжал д’Артаньян, смотря пристально на Атоса.

      – Видите ли, как легко компрометировать человека, когда сам не понимаешь, что говоришь, сказал Атос, пожимая плечами, как будто жалея о самом себе. – Я решительно не буду напиваться, д’Артаньян; это скверная привычка.

      Д’Артаньян молчал. Атос, переменив вдруг разговор, сказал:

      – Кстати, благодарю за лошадь, которую вы мне доставили.

      – А нравится она вам?

      – Да, но она не годилась бы для похода.

      – Вы ошибаетесь; я проехал на ней не меньше десяти миль в полтора часа, и она нисколько не устала.

      – В таком случае вы заставляете меня сожалеть о ней.

      – Сожалеть?

      – Да, потому что у меня уже нет ее.

      – Отчего?

      – Вот как было дело: сегодня я проснулся в шесть часов, вы спали как убитый, и я не знал что делать; я был не в духе после вчерашней попойки, сошел в залу и увидел одного англичанина, торговавшего лошадь у барышника, потому что его лошадь пала вчера от удара. Я подошел к нему и, видя, что он предлагает сто пистолей за гнедую лошадь, сказал ему: у меня тоже есть продажная лошадь, не хотите ли посмотреть.

      – Отличная лошадь, отвечал он, – я видел ее вчера, когда слуга вашего друга держал ее за повод.

      – Стоит ли она, по вашему мнению, ста пистолей?

      – Да, а вы отдадите мне ее за эту цену?

      – Нет, но я проиграю ее вам.

      – Проиграете?

      – Да.

      – Во что?

      – В кости.

      – Как сказано, так и сделано; я проиграл ему лошадь; но отыграл чепрак.

      – Д’Артаньян сделал кислую гримасу.

      – Вам это неприятно? спросил Атос.

      – И очень неприятно, – по этой лошади нас должны были узнать во время сражения; это был залог, воспоминания; вы худо сделали, Атос.

      – Ах, мой друг, поставьте себя на мое место; я смертельно скучал, да признаться, я и не люблю английских лошадей. А если нужно, чтобы нас кто-нибудь узнал, то для этого достаточно и седла, – оно довольно замечательно. Что же касается до лошади, мы найдем предлог извиниться, почему ее нет. Черт возьми, ведь лошадь могла и умереть от сапа, например, или другой болезни.

      Д’Артаньян не был доволен этим утешением.

      – Мне приятно, продолжал Атос, – что вы принимаете такое сильное участие в этих лошадях, потому что я еще не все рассказал.

      – Что же вы еще сделали?

      – Когда я проиграл свою лошадь, у меня явилось желание проиграть и вашу.

      – Но вы не исполнили его, надеюсь?

      – Как же, я сейчас исполнил