Властелин 5. Кто был никем. Сергей Николаевич Дергунов

в глаза старшему Ротшильду, сказал Эдгар.

      – О, простите… я не знал…, – Лайонел совсем растерялся, поняв, что Эдгар читает его мысли.

      – На первый раз прощаю. Предваряя ваш обоюдный вопрос, скажу: в мыслях можете называть меня Хозяин, Благодетель, Спаситель. Почему? Потому что, если бы я не сделал вашего деда придворным фактором курфюрста Гессен-Кассельского, а вашим отцам не дал заработать во время наполеоновских войн, вы до сих пор бы жили в какой-нибудь халупе Франкфуртского гетто. Так кто я для вас?

      Пауза затянулась, и ее прервал молчавший до сих пор Альфонс:

      – Вы наш Благодетель? Я один раз случайно подслушал разговор отца с Клаусом Кантом. Отец упоминал некоего Благодетеля…

      – Клаус Кант работает на меня.

      – Мне все ясно, – почти спокойно произнес Альфонс, – Суэцким каналом изначально владели вы… господин Благодетель.

      – Обращайтесь ко мне «мессир». Ну, раз мы разобрались с вашим вопросом, давайте обсудим мой.

      – Да, мессир, – одновременно ответили Ротшильды.

      – Мне нужно, чтобы вы спровоцировали кредитный бум.

      – Простите, мессир, но ведь бурный рост кредитов вызовет такой же рост промышленности, – попытался возразить Лайонел.

      – Именно! – ответил Эдгар.

      – Но ведь это значит, промышленники резко пойдут в гору, а они и так нас опережают по темпам роста. Разве нам не нужно их притормаживать?

      – Нужно, Лайонел. Только сначала пусть они под возросший спрос разгонят свое производство, закупят станки, наберут рабочих, а потом мы резко обрубим кредитование и начнем взыскивать долги.

      – Ух, ты! Красиво придумано, мессир! – восхитился Альфонс.

      Все произошло, как предсказывал Хозяин. В течение пяти лет банки накачивали экономику кредитными деньгами, вызвав потребительский бум, а два года назад, в 1873 году резко прервали кредитную эмиссию и начали взыскивать долги. В США пошли еще дальше и ввели золотой стандарт.

      Деньги стали дефицитом.

      При этом темпы выпуска промышленной продукции по инерции продолжали расти, пока все склады не заполнились под крышу.

      Вот уже два года промышленность в полном упадке. Мелкие производства разоряются и за бесценок продают свои активы более крупным. Эти пока выживают за счет накопленного «жирка». Знать бы еще, насколько их хватит? А то и банки Ротшильдов терпят убытки. И кто знает, у кого «жирок» толще?

      Все это не очень нравилось Ротшильду, но что он мог поделать? У него больше не было собственной стратегии. У него даже собственной воли не было. Вот и сейчас он по первому зову прибежал в знакомый особняк на Пикадилли, еще не зная, что его ожидает: разнос за прошлые промахи или новые инструкции.

      Лайонел отдал слуге трость, цилиндр и прошел в библиотеку, где в мягком кресле утопал Хозяин.

      – Я получил вашу записку, мессир…– сказал Ротшильд.

      – Да, Лайонел, я вот зачем тебя позвал. На днях к тебе обратится твой друг Дизраэли и попросит денег на покупку акций Суэцкого канала. Дай ему.

      – Хорошо,