Слабость Виктории Бергман (сборник). Эрик Аксл Сунд

это усугубляет дело, – немного погодя заметила София.

      Их прервал звонок мобильного телефона Жанетт, она извинилась и ответила.

      София не могла слышать того, что говорили на другом конце, но, судя по всему, Жанетт это очень взволновало.

      – Дьявол. Ага… и дальше?

      Жанетт встала и принялась расхаживать между рядами трибуны.

      – Да, понимаю. Но как, черт возьми, это могло произойти?

      Она снова села.

      – О’кей. Я сейчас туда приеду… – Потом она сложила мобильный телефон и подавленно вздохнула. – Проклятье.

      – Что случилось?

      – Мы тут сидим и разговариваем о нем… – Что вы хотите сказать?

      Жанетт Чильберг откинулась на спинку и тихо ругалась между затяжками. Ее лицо читалось как открытая книга. Разочарование.

      Злость. Отчаяние.

      София не знала, что говорить.

      – Побеседовать с Лундстрёмом больше не удастся, – пробормотала Жанетт Чильберг. – Он повесился в следственном изоляторе.

      Что вы на это скажете?

      прошлое

      Из-за сильной метели на восточном побережье Америки рейс 459² вместо аэропорта Джона Кеннеди отправляют на посадку в аэропорт Торонто. В качестве компенсации за опоздание их размещают в четырехзвездочном отеле и предлагают лететь дальше следующим утром.

      Смыв с себя дорожную пыль, они решают остаться в номере и распить бутылку шампанского.

      – Черт возьми, как приятно! Наконец в отпуске.

      Лассе откидывается назад и вытягивается на кровати. София, которая стоит в одном нижнем белье и красится перед зеркалом возле кровати, берет мокрое полотенце и набрасывает его на Лассе.

      – Иди сюда, давай сделаем ребенка, – внезапно говорит он по-прежнему с полотенцем на лице. – Я хочу иметь от тебя ребенка, – повторяет он, и София цепенеет.

      – Что ты сказал?

      – Я сказал, что хочу, чтобы у нас был ребенок.

      София сомневается, не шутит ли он.

      – Ты это серьезно?

      Иногда он способен говорить подобные вещи только для того, чтобы секундой позже взять свои слова обратно. Но что-то в его голосе звучит по-иному.

      – Да, черт возьми! Тебе недалеко до сорока, а значит, скоро будет поздно. Не для меня, для тебя. А я чувствую, что у нас, может быть, получится больше, чем… Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. – Он снимает полотенце, и она видит, что он совершенно серьезен.

      – Любимый! Ты хоть понимаешь, какая это для меня радость?

      Возможно, сказывается алкоголь или долгий тяжелый перелет, но она начинает плакать. Вероятно, повлияло все вместе. – Но, дорогая, ты плачешь? – Он встает с кровати и подходит к ней. – Что-то не так?

      – Нет, нет и нет. Я просто безумно обрадовалась. Разумеется, я хочу от тебя ребенка. Ты же знаешь, я всегда хотела. – Она смотрит в глаза его зеркальному отражению.

      – Ну тогда давай займемся делом! Сейчас или никогда.

      Она подходит к кровати. Он обнимает ее,