Иерусалим. Сельма Лагерлёф

остаются на месте, – сказала она тихо, но весомо. – Из-за стола не вставать.

      Помедлила немного и тяжело двинулась к двери. Только сейчас все обратили внимание, что хозяйка вырядилась весьма торжественно: шелковая шаль на плечах и шелковая же косынка. Должно быть, хотела придать себе уверенности.

      Когда коляска остановилась, она уже стояла в дверях.

      Ингмар тут же спрыгнул с козел, а Брита осталась сидеть. Он перешел на ее сторону и расстегнул полость.

      – Ты что, так и будешь сидеть? Выходи!

      – Нет… я не выйду. – Зарыдала, закрыла ладонями лицо и еле слышно прошептала: – Не надо было приезжать.

      – О Господи… да выходи же!

      – Отпусти меня в город! Я тебе не гожусь.

      Кто знает, может, она и права, подумал Ингмар. Может, так и есть.

      Подумал, но промолчал. Стоял с полостью в руках и ждал.

      – Что она там говорит? – крикнула мать.

      – Говорит, недостаточно хороша для нас. Не годится, – ответил Ингмар, поскольку Брита не могла вымолвить ни слова из-за слез.

      – А почему плачет?

      – Потому что я жалкая грешница, – прошептала Брита и прижала руки к сердцу: показалось, сейчас разорвется.

      – Что? – не расслышала старушка.

      – Жалкая грешница, говорит, – крикнул матери Ингмар. – Я, говорит, жалкая грешница.

      Брита вздрогнула. Ингмар повторил ее слова так холодно и равнодушно, что она внезапно осознала весь ужас происходящего. Если бы он хоть чуточку ее любил, не стоял бы так, уперев руки в бока, не повторял бы эти страшные слова, будто не понимая их смысла. Теперь она знает все, что ей надо знать.

      – А почему она не выходит? – не унималась старуха.

      На этот раз Брита взяла себя в руки, проглотила слезы и твердо ответила сама:

      – Потому что не хочу сделать Ингмара несчастным.

      – Смотри-ка, – удивилась мать. – Все верно говорит. Пусть уезжает, Ингмар-младший! И чтоб ты знал: она не уедет, уеду я. Ночи не проведу под одной крышей с такой…

      – Увези меня! Ради Бога, увези! – взмолилась Брита.

      – Черт бы вас всех побрал! – рявкнул Ингмар и полез на козлы.

      С меня хватит, решил он. Хотел как лучше.

      Они выехали на дорогу. Расходящиеся после службы прихожане останавливались и глядели им вслед. Ингмару это быстро надоело, и он собрался было свернуть на узкую даже для одноконной коляски лесную дорогу. Дорогу эту и проселком-то назвать – польстить; сплошные ямы и пересекающие заросшую колею толстые извилистые корни.

      Но как раз в этот момент его окликнули:

      – Ингмар!

      Он оглянулся. Почтальон обрадованно ему помахал, подбежал и вручил письмо. Ингмар кивнул и тронул вожжи. И только когда они въехали в лес, где их никто не мог видеть, достал из-за пазухи конверт. Брита положила руку ему на предплечье.

      – Не читай.

      – Не читать? Это еще почему?

      – Нечего там читать.

      – А ты-то откуда знаешь?

      – Потому что