Солнце на половицах. Анатолий Ехалов

рыбак да птичница, у них что ни день, то яичница. Уха и та из петуха, – отвечал весело дядька. – Сейчас недосуг, вот пойду с работы, так попробую.

      – А чего тут пробовать, тяпнул и вся недолга.

      – Не скажи, – возразил дядька Енаша, – у тебя вон Енька так тяпнул, что петух без головы за реку улетел, так и не нашли.

      – Ну, у Еньки – одна рука.

      – А у меня одна нога, – опять возразил дядька Енаша и при этом пропел частушку:

      Хорошо тому живется,

      У кого одна нога…

      Сапогов не много рвется,

      И портошина одна…

      Я сидел за столом ни жив ни мертв. Воображение живо нарисовало мне картинку с летающими безголовыми петухами и гоняющимися за ними с топором безрукими и безногими мужиками.

      – Пошли, давай, чаю с пирогами пить, – сказала бабушка Маша. – Хватит языком молоть. Что ты, что Енька. Барахвосты. Только бы поскалиться.

      – Чай пить, не дрова рубить, – согласился дядька Енаша и шагнул в комнату.

      – О-о, да у тебя гость. Никак Толька приехал, – углядел меня за столом дядька Енаша.

      Кажется, я его прежде никогда не видел. Широкоплечий, с густой копной седеющих волос, большегубый, горбоносый, с веселыми глазами, он чем-то неуловимо походил на бабушку Машу.

      Он передвигался как гусь, переваливаясь с боку на бок, при этом опирался на палку.

      – Ну, здорово, брат! – сказал он радостно. – Приходи ко мне гулять. Я тебе кепку-восьмиклинку сошью. По последней моде. И порты под ремень. Я смотрю, ты все еще на лямках штанишки носишь… Большой уже.

      Я обрадовался. Я давно уже мечтал о настоящих взрослых штанах с ремнем. И настоящей кепке, в каких щеголяли молодые парни в нашей деревне.

      Дядька Енаша сразу и безоговорочно завоевал мое сердце. Я вышел провожать его и долго глядел, как он ковылял по железнодорожной насыпи к переезду. На той стороне линии была швейная мастерская, в которой уже много лет трудился закройщиком младший брат моей бабушки…

      К обеду прибежали из школы две мои двоюродные сестрицы, Тонька и Валька, с которыми я спал на печи этой ночью. Их всего было у моего дядьки Саши шестеро. Шесть девок. Тонька какое-то время жила у нас в деревне. Сейчас они с Валькой жили у бабушки на станции, где и ходили в школу. Остальные были малы и жили в селе с родителями. Я их еще никогда не видел. А у дядьки Енаши было еще больше детей: девять. Я только-только начал считать до десяти на палочках.

      Огурцы с хрустом

      …Бабушка ушла на станцию в магазин, сестры сели за уроки, а я, обув резиновые сапоги, отправился гулять. Мимо нашего дома шла большая, убитая ногами тропа, ведущая к железнодорожному переезду.

      Сразу за огородом начиналась низина, по которой с шумом несся вышедший из берегов ручей. Через ручей был сделан из просмоленных шпал мостик, но вода уже заливала этот мостик, хотя по нему еще можно было пройти в сапогах.

      Я хотел было пройти по нему, чтобы оценить возможности своих сапог, как тут увидел, что с другой стороны к мосткам подходит моя бабушка со свертками и